– Ну, – говорит Василий-царевич, – молод-зелен наш Иванушка вперед старших братьев становиться. Заберем мать да царевен, к батюшке повезем, скажем: нашими богатырскими руками добыты. А Иванушка пусть на горе один погуляет.
– Что ж, – отвечает Петр-царевич, – дело ты говоришь. Елену Прекрасную я за себя возьму, царевну серебряного царства ты возьмешь, а царевну медного за генерала отдадим.
Тут как раз собрался Иван-царевич сам с горы спускаться; только стал полотно к пню привязывать, а старшие братья снизу взялись за полотно, рванули из рук у него и вырвали. Как теперь Иван-царевич вниз спустится?
Остался Иван-царевич на горе один. Заплакал и пошел назад. Ходил-ходил, нигде нет ни души. Скука смертная! Стал Иван-царевич с тоски-горя Вихревой палицей играть.
Только перекинул палицу с руки на руку – вдруг, откуда ни возьмись, выскочили Хромой да Кривой.
– Что надобно, Иван-царевич! Три раза прикажешь – три наказа твоих выполним.
Говорит Иван-царевич:
– Есть хочу, Хромой да Кривой!
Откуда ни возьмись – стол накрыт, на столе кушанья самые лучшие.
Поел Иван-царевич, опять с руки на руку перекинул палицу.
– Отдохнуть, – говорит, – хочу!
Не успел выговорить – стоит кровать дубовая, на ней перина пуховая, одеяльце шелковое. Выспался Иван-царевич – в третий раз перекинул палицу. Выскочили Хромой да Кривой:
– Что, Иван-царевич, надобно?
– Хочу быть в своем царстве-государстве. Только сказал – в ту же минуту очутился Иван-царевич в своем государстве. Прямо посреди базара стал. Стоит, озирается. Видит: по базару идет ему навстречу башмачник, идет, песни поет, ногами в лад притоптывает – такой весельчак!
Царевич и спрашивает:
– Куда, мужичок, идешь?
– Да несу башмаки продавать. Я ведь башмачник.
– Возьми меня к себе в подмастерья.
– А ты умеешь башмаки шить?
– Да я все, что угодно, умею. Не то что башмаки, и платье сошью.
Пришли они домой, башмачник и говорит:
– Вот тебе товар самый лучший. Сшей башмаки, посмотрю, как ты умеешь.
– Ну что это за товар?! Дрянь, да и только!
Ночью, как все заснули, взял Иван-царевич золотое яичко, покатил по дороге. Стал перед ним золотой Дворец. Зашел Иван-царевич в горницу, вынул из сундука башмаки, золотом шитые, покатил яичком по дороге, спрятал в яичко золотой дворец, поставил башмаки на стол, спать лег.
Утром-светом увидал хозяин башмаки, ахнул:
– Этакие башмаки только во дворце носить!
А в эту пору во дворце три свадьбы готовились: берет Петр-царевич за себя Елену Прекрасную, Василий-царевич – серебряного царства царевну, а медного царства царевну за генерала отдают.
Принес башмачник башмаки во дворец. Как увидала башмаки Елена Прекрасная, сразу все поняла: «Знать, Иван-царевич, мой суженый, жив-здоров по царству ходит».
Говорит Елена Прекрасная царю:
– Пусть сделает мне этот башмачник к завтрему без мерки платье подвенечное, да чтобы золотом было шито, каменьями самоцветными приукрашено, жемчугами усеяно. Иначе не пойду замуж за Петра- царевича. Позвал царь башмачника.
– Так и так, – говорит, – чтобы завтра царевне Елене Прекрасной золотое платье было доставлено, а не то на виселицу!
Идет башмачник домой невесел, седую голову повесил.
– Вот, – говорит Ивану-царевичу, – что ты со мной наделал!
– Ничего, – говорит Иван-царевич, – ложись спать! Утро вечера мудренее.
Ночью достал Иван-царевич из золотого царства подвенечное платье, на стол к башмачнику положил. Утром проснулся башмачник – лежит платье на столе, как жар горит, всю комнату освещает. Схватил его башмачник, побежал во дворец, отдал Елене Прекрасной.
Елена Прекрасная наградила его и приказывает:
– Смотри, чтобы завтра к рассвету на седьмой версте, на море стояло царство с золотым дворцом, чтобы росли там деревья чудные и птицы певчие разными голосами меня бы воспевали. А не сделаешь – велю тебя лютой смертью казнить.
Пошел башмачник домой еле жив.
– Вот, – говорит Ивану-царевичу, – что твои башмаки наделали! Не быть мне теперь живому.
– Ничего, – говорит Иван-царевич, – ложись спать. Утро вечера мудренее.
Как все заснули, пошел Иван-царевич на седьмую версту, на берег моря. Покатил золотым яичком. Стало перед ним золотое царство, в середине золотой дворец, от золотого дворца мост на семь верст тянется, вокруг деревья чудные растут, певчие птицы разными голосами поют.
Стал Иван-царевич на мосту, в перильца гвоздики вколачивает.
Увидала дворец Елена Прекрасная, побежала к царю:
– Посмотри, царь, что у нас делается!
Посмотрел царь и ахнул.
А Елена Прекрасная и говорит:
– Вели, батюшка, запрягать карету золоченую, поеду в золотой дворец с царевичем Петром венчаться. Вот и поехали они по золотому мосту. На мосту столбики точеные, колечки золоченые А на каждом столбике голубь с голубушкой сидят, друг дружке кланяются да и говорят:
– Помнишь ли, голубушка, кто тебя спас?
– Помню, голубок, – спас Иван-царевич.
А около перил Иван-царевич стоит, золотые гвоздики приколачивает.
Закричала Елена Прекрасная громким голосом:
– Люди добрые! Задержите скорей коней быстрых. Не тот меня спас, кто рядом со мной сидит, а тот меня спас, кто у перильцев стоит!
Взяла Ивана-царевича за руку, посадила с собой рядом, в золотой дворец повезла, тут они и свадьбу сыграли.
Вернулись к царю, всю правду ему рассказали. Хотел было царь старших сыновей казнить, да Иван-царевич на радостях упросил их простить. Выдали за Петра-царевича царевну серебряного царства, за Василия-царевича медного. Был тут пир на весь мир! Вот и сказке конец.
БЕЛАЯ УТОЧКА
Один князь женился на прекрасной княжне и не успел еще на нее наглядеться, не успел с нею наговориться, не успел ее наслушаться, а уж надо было им расставаться, надо было ему ехать в дальний путь, покидать жену на чужих руках. Что делать! Говорят, век обнявшись не просидеть.
Много плакала княгиня, много князь ее уговаривал, заповедовал не покидать высока терема, не ходить на беседу, с дурными людьми не ватажиться, худых речей не слушаться. Княгиня обещала все исполнить. Князь уехал; она заперлась в своем покое и не выходит.
Долго ли, коротко ли, пришла к ней женщина, казалось – такая простая, сердечная!
– Что, – говорит, – ты скучаешь? Хоть бы на Божий свет поглядела, хоть бы по саду прошлась, тоску размыкала.
Долго княгиня отговаривалась, не хотела, наконец подумала: по саду походить не беда – и пошла. В саду разливалась ключевая хрустальная вода.
