ты снял мерку с моего пальца, ты не ошибся». А потом вынь другой камень, цена которому тысяча динаров, и скажи ювелиру: «Возьми этот и оправь его, а тот перстень отдай невольнице из своих невольниц». И дай ему сорок динаров, а каждому мастеру дай по три динара и скажи: «Это за чеканку, а что до платы за работу, то она остаётся за мной». И посмотри, что он скажет. А потом приходи и принеси с собой триста динаров — отдай их твоему отцу, чтобы он помогал ими себе в жизни, он ведь человек бедный по состоянию». — «Слушаю и повинуюсь!» — отвечал Камар-аз-Заман.
И потом он отправился к ювелиру, и тот сказал ему: «Добро пожаловать!» И посадил его, и дал ему перстень. И Камар-аз-Заман надел перстень на палец, и быстро снял его, я сказал: «Надлежит такому мастеру, как ты, когда приносит ему подобный мне работу, снимать мерку. Если бы ты снял мерку с моего пальца, ты бы не ошибся. Но возьми перстень и отдай кому-нибудь из своих невольниц».
И затем он вынул камень ценой в тысячу динаров и сказал: «Возьми этот камень и оправь его для меня в перстень по мерке моего пальца». И ювелир воскликнул: «Ты прав, и истина с тобой!» И он снял мерку, и Камар-аз-Заман вынул сорок динаров и сказал ему: «Возьми это за чеканку, а плата за работу останется за мной». — «О господин, — сказал ювелир, — сколько раз мы брали с тебя плату! Твои милости к нам велики!» И Камар-аз-Заман ответил: «Не беда!» И он побеседовал с ним некоторое время, и всякий раз, как мимо проходил нищий, он подавал ему динар, а потом он оставил ювелира и ушёл.
Вот то, что было с ним. Что же касается ювелира, то он отправился домой и сказал своей жене: «Как щедр этот юноша-купец! Я не видел никого щедрее и красивее и нежнее речами». И он стал говорить своей жене о красотах и щедрости Камар-аз-Замана, далеко заходя в похвалах ему. И жена его сказала: «О необходительный! Если ты знаешь в нем эти качества и он дал тебе два драгоценных перстня, тебе следует его пригласив и сделать ему угощение и подружиться с ним. Когда он увидит от тебя дружбу и придёт в наше жилище, ты, может быть, получишь от него большее благо. А если ты не согласен сделать ему угощение, то пригласи его, и я сделаю ему угощение от себя». — «Разве ты считаешь, что я скупой, что говоришь такие слова?» — воскликнул ювелир. И жена его сказала: «Ты не скупой, но необходительный. Пригласи его сегодня вечером и не приходи без него, а если он будет отказываться, заклинай его разводом и настаивай». — «На голове и на глазах!» — сказал ювелир. И потом он оправил перстень и лёг спать, а наутро, в третий день, отправился в лавку и сел там.
Вот что было с ним. Что же касается Камар-аз-Замана, то он взял триста динаров, отправился к старухе и отдал их её мужу. И она сказала ему: «Может быть, ювелир тебя пригласит сегодня, и если он тебя пригласит и ты будешь у него ночевать, то, что бы с тобой ни случилось, расскажи мне утром и принеси с собой четыреста динаров и отдай их твоему отцу». И Камар-аз-Заман сказал: «Слушаю и повинуюсь!» (а всякий раз, как у него кончались деньги, он продавал часть камней) — и отправился к ювелиру, и тот поднялся к нему, и заключил его в объятия, и пожелал ему мира, и завязал с ним дружбу. И он вынул перстень, и Камар-аз-Заман увидел, что перстень — по его мерке, и сказал: «Да благословит тебя Аллах, о господин из мастеров! Оправа подходит, но камень не такой, как я хочу…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала ночь, дополняющая до девятисот семидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Камар-аз-Заман сказал ювелиру: «Оправа подходит, но камень не такой, как я хочу, у меня есть лучшие. Возьми этот и отдай его кому-нибудь из своих невольниц».
И он вынул другой камень и сто динаров и сказал: «Возьми твою плату и не взыщи с нас, — мы тебя утомили». И ювелир сказал ему: «О купец, то, из-за чего мы утомлялись, ты нам отдал, и ты пожаловал нам многое. К моему сердцу привязалась любовь к тебе, и я не могу с тобой расстаться. Заклинаю тебя Аллахом, будь моим гостем сегодня вечером и залечи моё сердце». — «Это недурно, — сказал Камар-аз-Заман, — но я обязательно должен отправиться в хан, чтобы предупредить моих слуг и сказать им, что я не ночую в хане, чтобы они меня не ждали». — «А ты стоишь в каком хане?» — спросил ювелир. И Камар-аз-Заман сказал: «В таком-то хане». И ювелир воскликнул: «Я к тебе туда приду!» — «Это недурно», — сказал Камар-аз- Заман. И ювелир отправился в этот хан перед закатом, боясь гнева своей жены, если он придёт домой без гостя, и взял Камар-аз-Замана и привёл его к себе в дом. И они сели в комнате, которой нет подобной, а женщина увидела Камар-аз-Замана, когда он входил в дом, и пленилась им. И Камар-аз-Заман с ювелиром разговаривали, пока не принесли ужин, и они поели и попили, а потом им принесли кофе и напитки. И ювелир не переставал развлекать Камар-аз-Замана беседой до ночной молитвы. И они совершили обязательную молитву, и потом вошла к ним невольница, неся две чашки с питьём, и когда они выпили, их одолел сон, и они заснули. И тогда пришла та женщина и, увидев, что они спят, стала смотреть в лицо Камар-аз-Замана, и его красота ошеломила ей ум. И она воскликнула: «Как может спать тот, кто любит красавиц!»
И потом она повернула его навзничь и села ему на грудь, и от сильной ярости в страсти к нему она осыпала его щеки градом поцелуев, так что они оставили след на его щеках, и усилился румянец Камар-аз- Замана, и его щеки заблестели. И женщина припала к его губам и стала их сосать, и она до тех пор сосала ему губы, пока кровь не выступила у неё на губах. И при всем этом огонь в ней не погасал, и её жажда не утолялась. И она не переставала его целовать, и обнимать, сплетать ноги с ногами, пока не засияло чело утра и не заблистала сияющая заря, и потом она положила в карман Камар-аз-Замана четыре бабки [673], и оставила его, и ушла.
А после этого она послала свою невольницу с чем-то вроде нюхательного табака, и невольница вложила его им в ноздри, но они чихнули и пришли в себя, и невольница сказала им: «Знайте, господа мои, что молитва обязательна. Поднимайтесь же на утреннюю молитву!»
И она принесла им таз и кувшин, и Камар-аз-Заман сказал: «О мастер, время пришло, и мы перешли предел сна». И ювелир сказал купцу: «О друг мой, сон в этой комнате тяжёлый. Всякий раз, как я в ней сплю, со мной случается такое дело». — «Твоя правда», — сказал Камар-азЗаман. И потом он принялся за омовенье, и когда вода коснулась его лица, у него начали гореть щеки и губы. «Чудеса! — молвил он. — Если воздух в комнате был тяжёлый и мы погрузились в сон, то почему у меня горят щеки и губы. О мастер, — сказал он потом, — щеки и губы у меня горят». И ювелир ответил: «Я думаю, что это от укусов комаров». — «Чудеса! — сказал Камар-аз-Заман. — А с тобой случается в этой комнате подобное?» — «Нет, — ответил ювелир, — но когда у меня бывает гость, такой, как ты, он утром жалуется на укусы комаров, и это бывает только, если гость, как ты, безбородый, а если он бородатый, то комары к нему не слетаются, и от комаров спасает меня только моя борода. Комары как будто не любят людей с бородами». — «Твоя правда», — сказал Камар-аз-Заман. А потом невольница принесла им завтрак, и они поели и вышли.
И Камар-аз-Заман отправился к старухе, и, увидав что, она сказала: «Я вижу следы счастья у тебя на лице. Расскажи мне, что ты видел». — «Я ничего не видел, — сказал Камар-аз-Заман, — я только поужинал с хозяином дома в комнате, и мы совершили вечернюю молитву, а потом легли спать и проснулись только утром». И старуха засмеялась и сказала: «Что это за следы у тебя на щеках и губах?» — «Комары в той комнате сделали со мной такие дела», — сказал Камар-аз-Заман. И старуха сказала: «Твоя правда! А случилось ли с хозяином дома то же самое, что случилось с тобой?» — «Нет, — сказал Камар-аз- Заман, — но он мне рассказывал, что комары в этой комнате не вредят людям с бородой и летают только над безбородыми, и всякий раз, как у него бывает гость безбородый, он жалуется утром на укусы комара, а если он бородатый, с ним ничего такого не случается». — «Твоя правда, — отвечала старуха. — А заметил ли ты что-нибудь, кроме этого?» — «Я нашёл у себя в кармане четыре бабки», — сказал Камар-аз-Заман. «Покажи их мне», — попросила старуха. И Камар-аз-Заман дал ей бабки, и она взяла их и сказала смеясь: «Это твоя возлюбленная положила их тебе в карман». — «Как так?» — удивился Камар-аз-Заман. И старуха сказала: «Она говорит тебе знаками: «Если бы ты был влюблён, ты не спал бы, ибо тот, кто любит, не спит, а ты ещё маленький, и тебе подходит играть в бабки. Что же побудило тебя Влюбляться в красавиц?» И она пришла к тебе ночью, и увидела, что ты спишь, и изранила тебе щеки поцелуями, и положила тебе этот знак. Но только ей не будет достаточно этого — напротив, она обязательно пришлёт к тебе своего мужа, и он пригласит тебя сегодня вечером, и когда ты пойдёшь с ним, не засыпай скоро. Захвати с собой пятьсот динаров и иди, а мне расскажи о том, что случится, и я доведу для тебя эту хитрость до конца». И Камар- аз-Заман сказал: «Слушаю и повинуюсь!» И пошёл в хан.
Вот то, что было с ним. Что же касается жены ювелира, то она спросила своего мужа: «Ушёл
