Китти пожала плечами, свернула листок и убрала в сумочку.
Татьяна искренне сочувствовала Грегу. Для него его звездный титул – все. Хвалебные отзывы в прессе, хорошие сборы в кинотеатрах, толпы восторженных поклонников – это его жизнь, воздух, которым он дышит. Ему будет больно читать разгромную статью известного критика, и нет никакого смысла причинять ему эту боль за несколько минут до встречи с гостями, приглашенными на прием.
По экрану поплыли титры, и Татьяна повернулась к Грегу. По его виску сползала капелька пота. Грег сам понял, насколько плох фильм и он сам в нем. Татьяна видела это по его глазам, чувствовала по напряжению, которое исходило от его тела.
В зале зажегся свет.
Ни одобрительных возгласов, ни свистков, лишь прохладные, словно по обязанности, аплодисменты.
Татьяна замечала, как некоторые украдкой переглядываются, слышала отдельные презрительные смешки и небрежные вопросы, где будет прием.
Грег наклонился к ней:
– Мой рекламный агент считает, что нам лучше ехать на прием порознь. Ты не против?
Татьяна улыбнулась:
– Нисколько.
Она не покривила душой: ей действительно было все равно. Она понимала, что в решении Грега нет ничего личного, это бизнес. Такова жизнь в Голливуде. Грег уже принимает меры, чтобы дистанцироваться от фильма, и если для этого ему нужно бросить партнершу по фильму, он готов и на это.
По пути в вестибюль Татьяна удостоилась нескольких дружелюбных замечаний:
– Вы выглядели потрясающе.
– Я умираю от зависти, мне бы такую грудь!
Септембер стояла на тротуаре в окружении свиты журналистов и явно чувствовала себя в своей стихии.
– Мой любимый фильм? Право, у меня нет одного самого любимого. Но разумеется, особое место в моем сердце занимает фильм «Открытки из Парижа». Вы же знаете, за эту роль я получила «Оскар»...
Татьяна тихонько рассмеялась и спряталась за Китти, стараясь проскользнуть незамеченной.
– Я возвращаюсь в отель.
– Дорогая, начинается прием, будет масса возможностей попозировать фотографам. Я постараюсь приглушить ненужные голоса и представить тебя в выгодном свете.
– Не надо, Китти, мне все равно. Я хочу позвонить детям.
Суперзвезда в мире рекламных агентов покачала головой, но спорить не стала.
– Никогда не понимала клиенток, у которых есть дети. Если так хочется с кем-то возиться, не проще ли завести вместо ребенка кота?
Они подошли к длинной веренице сияющих черных лимузинов. Две машины только что отъехали, и в открывшийся просвет Татьяне стало хорошо видно противоположную сторону улицы. Там она увидела нечто такое, от чего у нее захватило дух. С противоположного тротуара ей улыбался Джек. На нем висели Итан и Эверсон. Оба малыша были одеты в одинаковые черные смокинги.
Татьяна одной рукой схватилась – за сердце, другой, чтобы не упасть, вцепилась в руку Китти. Ее захлестнули эмоции, горло сдавило так, что она едва дышала.
Китти проследила направление ее взгляда.
– Это Джон?
– Джек. Это Джек!
Татьяна бросилась через дорогу, на бегу сделав водителю очередного лимузина знак остановиться – и он остановился в последний момент, взвизгнув тормозами. Водитель сердито просигналил.
– Дамочка, вы что, свихнулись?
– Да, да, да, да! – закричала Татьяна. Но она отвечала не водителю лимузина, она отвечала Джеку.
Джек опустился на одно колено и открыл маленький футляр, в котором оказалось кольцо с прекрасным бриллиантом прямоугольной огранки. Покачав головой, он рассмеялся:
– Позволь мне хотя бы задать вопрос!
– Выкладывай.
Джек встал, держа на каждой руке по близнецу.
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Я ответила на твой вопрос уже четыре раза.
Джек поцеловал Татьяну в губы, близнецы в это время с обеих сторон целовали ее в щеки. Это был самый счастливый момент в жизни Татьяны Фокс.
– Эй, кто-нибудь, быстро снимите их! У нее потрясающее платье, а малыши в смокингах выглядят просто офигительно!
Татьяна узнала голос Джейрона – самого милого разрушителя семейного очага.
Татьяна отстранилась от Джека и вдруг увидела всех сразу: Энрике, Кристин, Мэнни, Керра и Джейрона. Все стояли рядышком на тротуаре, разодетые в пух и прах, и выглядели просто великолепно. У Татьяны даже немного закружилась голова, она бросилась обнимать всех, тронутая вниманием.
– Не могу поверить, неужели это правда?!
Она снова поцеловалась с Джеком.
– А фотография? – заныл Джейрон.
– Камеры работают, – произнес позади Татьяны незнакомый голос.
Неожиданно кто-то сунул ей микрофон. Все репортеры, которые еще минуту назад стояли вокруг Септембер, теперь перешли на другую сторону улицы и собрались возле Татьяны.
– Поздравляем с помолвкой! – Татьяна узнала голос ведущего популярного вечернего ток-шоу. – Вы уже назначили дату свадьбы?
К микрофону подошел Джек:
– Нет, но свадьба состоится как можно скорее. – Джек выдержал короткую паузу. – Кто с нами на ночной самолет до Вегаса?
Все засмеялись.
Вперед протолкнулась Джаннет Уоллс из Эм-эс-эн-би-си.
– Татьяна, у вас сегодня знаменательный день, премьера фильма, предложение руки и сердца. Наверное, все ваши мечты осуществились?
Татьяна посмотрела на Джека.
– Вы даже не представляете, как вы правы.
Китти Бишоп с другой стороны улицы подняла два больших пальца и крикнула Татьяне:
– Молодец, детка, ты настоящая звезда! Хочешь ты того или нет!
В прокате «Грех греха» умер быстрой смертью. Телефон Клео не раскалялся от звонков с новыми предложениями к Татьяне Фокс-Торп. Но Татьяну это не огорчало, она нашла себе новую работу – стала озвучивать мультфильмы. Ее голосом говорила главная героиня в первом фильме Энрике. Едва выйдя на экраны, этот мультфильм стал популярен. Дети были от него без ума. И не только малыши, но и двадцатилетние студенты колледжа.
Чтобы помочь Энрике в созданий образа героини, которая борется с преступниками и защищает вымышленный идиллический городок от злодеев при поддержке верного друга, волшебного кролика, способного превращать немультяшные объекты в морковки, Татьяна даже придумала себе костюм – красочный комбинезон из спандекса с бутафорскими выпирающими грудями, шапочку и розовую маску.
К счастью, она позировала Энрике до того, как ее беременность пошла на третий месяц.
Джек медленно погладил ладонью ее живот:
– Он брыкается, ты чувствуешь?
Татьяна лежала в кровати, положив ноги на возвышение, чтобы меньше отекали.
– Он все время брыкается, наверное, это мальчишка. Можно подумать, у меня в животе проходит
