– А то. Сегодня я уже один раз прослезился. Послушай, Марла, произошло чудо. Настоящее маленькое чудо. Я сейчас в больнице. Приехал совершенно случайно, просто потому, что давно не видел Вики. В конце концов, она ведь меня наняла.
Марла снова рассмеялась.
– Ты хочешь сказать, что у тебя тоже есть совесть? – Внезапно ее осенило. – Какое чудо, Жиро? Неужели…
– Нет, из комы она еще не вышла. Но открыла глаза. Я позвал медсестер. Сбежались все, включая невропатологов. Проверяют ее реакции. Пытаются понять, видит ли она что-нибудь или это только рефлекс.
Марла уже катила по дощатому настилу.
– Я еду. Подожди меня, буду через полчаса. А кстати, что ты ей говорил в тот момент, когда она открыла глаза?
– Я держал ее руку. Сказал: Вики, это Эл Жиро. Верьте мне. Стив невиновен, и я докажу это.
– И тут ее глаза открылись?
– Да, именно так.
За спиной снова послышались крики полицейского. Марла свернула за угол, помчалась по аллее, потом по маленьким улочкам к Мэйн, где стояла машина. Ну нет, больше никаких талонов от застрельного полицейского. Теперь у нее экстренный случай.
Через несколько минут она уже сидела в «мерседесе», стягивая с ног коньки. Не тратя время на то, чтобы надеть туфли, помчалась по субботним улицам к 101-й развязке, к больнице. Возможно, и к очередному талону за превышение скорости.
Глава 42
Все перемешалось в голове у Вики. Столько всего, столько разных мыслей, что она никак не могла привести их в порядок. Даже не знала, с чего начать. И это пугало ее. Она ведь образованный человек с логическим складом ума. И всегда точно знала, что делает. Почему же сейчас ей это не удается?
Глаза никак не хотели поворачиваться ни вправо, ни влево. Поэтому Вики видела только прямоугольник белого потолка. И еще лица, время от времени склонявшиеся над ней. И руки. Они махали руками перед ее глазами, но Вики даже не моргала. Не могла мигнуть. Почему, черт возьми, ее глаза не мигают?
Это каким-то образом связано со Стивом. Стив… Кто-то что-то сказал ей о Стиве… Что-то очень важное. Но теперь она не может вычленить это из неразберихи мыслей, роящихся в мозгу. Ощущение такое, будто перепутались провода, и все связи, все контакты сместились, нарушились. Слезы заволокли глаза, мешая смотреть. Покатились по щекам – горячие на холодной коже, соленые на пересохших губах.
– О Боже! – Марла поднесла руку к своим глазам, тоже наполнившимся слезами. – Эл, она плачет! Она плачет по-настоящему.
Он уже склонился над Вики. Промокнул ей слезы заговорил тихо, медленно, так нежно, что Марла разрыдалась.
– Все в порядке, Вики. С вами произошло несчастье, но вы поправитесь. Только не волнуйтесь. И помните одно – Стив вас любит. Он специально просил меня передать вам это. Стив любит вас. И он невиновен, Вики. Так что ни о чем не тревожьтесь и постарайтесь скорее поправиться.
Вики хотелось поблагодарить Эла за то, что он внес какую-то ясность в ее мысли, дал хоть какую-то информацию, попытался поговорить с ней. Хотела поблагодарить, но не могла. Стив любит ее. Стив невиновен. Теперь она будет держаться за эти слова, будет хранить их, как величайшую драгоценность, до тех пор пока не выберется из этого удушающего тумана… О Господи!.. А девочки…
– С вашими дочерьми все в порядке. – Марла присела на постель, поглаживая руку Вики. – Они приходят к вам каждый день. Доктор уже позвонил им, они сейчас едут к вам.
– В эту самую минуту, – добавил Жиро.
Марла рассмеялась. Ее смех понравился Вики. Она улыбнулась сквозь слезы.
– О Господи, она улыбается! Она слышит нас! – воскликнул женский голос.
На звук этого ликующего голоса снова сбежались люди. Снова разглядывали Вики, щупали пульс, измеряли давление, махали чем-то перед глазами. На этот раз она моргнула.
«Боже правый, благодарю тебя, за то, что можно моргать, улыбаться, видеть хоть что-то… за то, что жива. И за то, что удалось выкарабкаться из этой черной пропасти отчаяния, сжигавшего мозг, душившего, как…» Но об этом лучше не думать. Не сейчас. Сейчас Вики хочет видеть своих детей, своих девочек… Господи, она не помнит, как их зовут… Слезы снова хлынули из глаз. Но теперь Вики знала – эти слезы означают, что она жива.
Глаза 43
Автомобиль Марлы стоял во дворе, загораживая въезд в гараж. Жиро улыбнулся, поставил свой «корвет» рядом с ее «мерседесом». Горделиво и ласково похлопал свою машину. Подошел к передней двери, открыл.
По всему дому разносились звуки музыки. Жиро обычно предпочитал джаз в духе тех, что играют в прокуренных ночных клубах. Марла же подхватывала все самое новомодное в музыке. Сейчас, однако, звучал Барри Уайт, с его песнями, идущими будто из самой глубины души и одновременно словно срывающимися с кончиков нервов, песнями чувственными, как сам секс. Свет играл в хрустальных бокалах и вазах с цветами на столе. Свечи, шампанское в серебряном ведерке со льдом…
На пороге кухни, залитой ярким светом, появилась Марла в коротеньком черном платье, из-под которого выглядывали накрахмаленные нижние юбки, в белом передничке из органди, ажурных колготках и туфлях на высоких каблуках-шпильках. На золотисто-белокурых волосах красовалась белая наколка. Марла в роли француженки-служанки.
– Ах, месье уже дома. – Покачивая бедрами, она подошла к нему. – Добро пожаловать, мой господин. Ванна для вас готова.
Взяла его за руку, повела в спальню, толкнула на кровать и, опустившись на колени, начала расшнуровывать его кроссовки.
– Ах эти бедные усталые ножки…
Марла отбросила кроссовки через плечо. Наклонилась, словно собираясь поцеловать его ноги. Жиро изумленно наблюдал за ней.
– Если женщина может целовать мужчине ноги после кроссовок… это, пожалуй, настоящая любовь.
Она уже расстегивала на нем рубашку. Потом ремень на брюках. Отшвырнула назад с презрительным галльским «пуф». Марла давно испытывала жгучее чувство ревности к этому потертому ремню с серебряной пряжкой, ибо подозревала, что это подарок от какой-нибудь прежней пассии.
Теперь она повела Эла в ванную комнату. Черная ванна, до краев наполненная розовыми пузырьками, пахла, как… бордель в Новом Орлеане, пришло ему в голову подходящее сравнение, которое он тут же высказал.
Марла незаметно для себя вышла из роли французской служанки.
– А что тебе известно о борделях в Новом Орлеане?
– Извиняйте, мамзель, просто это такое сравнение.
– Мой господин сейчас ляжет в ванну и будет отмокать. А его маленькая французская служанка принесет ему бокал холодного шампанского.
Она произнесла все это, мило надув губки. Жиро попытался протестовать. Он никогда не
