— Да, верю, — подтвердил Пилорат.
Тревиз скрестил руки на груди и некоторое время, казалось, не мог найти слов. Наконец, он сказал:
— Янов, вы простите меня заранее, если мои суждения окажутся ошибочными и если мы тем или иным путем встретимся с чем-то неприятным?
— О, мой дорогой, зачем вы спрашиваете? Я принял решение свободно, по своему разумению, а не по-вашему. И прошу вас — давайте улетим побыстрее. Я не уверен, что трусость не схватит меня за горло и не покроет стыдом до конца дней.
— Как скажите, Янов. Мы вылетим сразу же, как только позволит компьютер. На сей раз мы двинемся гравитационно — прямо вверх, когда удостоверимся, что в атмосфере над нами нет других кораблей. А когда атмосфера станет менее плотной, мы наберем скорость. Самое большее через час мы выйдем в открытый космос.
— Хорошо, — Пилорат снял крышку с пластикового контейнера для кофе.
Из отверстия почти сразу же повалил пар. Пилорат взял трубку в рот и начал потихоньку тянуть, чтобы воздух тоже входил в рот и охлаждал кофе до приемлемой температуры.
Тревиз усмехнулся.
— Вы отлично научились пользоваться этими вещами. Вы — космический ветеран, Янов!
Пилорат посмотрел на пластиковый контейнер и сказал:
— Теперь, когда у нас есть корабли, управляющие гравитационным полем, мы, наверное, можем пользоваться обычными контейнерами?
— Конечно, но вам не удастся заставить космолетчиков отказаться от подобной аппаратуры. Видите кольца на стенах и на потолке? Они были приняты в космических кораблях двадцать тысяч лет назад, если не больше, но в гравитационном корабле они абсолютно не нужны. Однако, они здесь есть. Во всем существует социальная инерция, даже в передовой технологии. Эти ненужные стенные кольца то же самое, что чашки с трубками.
Пилорат задумчиво кивнул и продолжал потягивать кофе. Потом спросил:
— Когда мы взлетим?
Тревиз захохотал.
— Я начал болтать о стенных кольцах, и вы не заметили, что в это время мы взлетели. Сейчас мы уже поднялись на милю.
— Не может быть!
— Посмотрите.
Пилорат так и сделал.
— Но я же ничего не почувствовал.
— Потому что вы ничего не знали.
— А мы не нарушаем правил? Мы, наверное, должны были идти по радиолучу вверх по спирали, как шли вниз, когда садились.
— А зачем, Янов? Нас никто не остановит.
— Когда мы садились вы говорили...
— Тогда было совсем другое дело. Они не были встревожены, когда мы прибыли, но они в восторге от того, что мы уходим.
— Почему вы так говорите, Голан? Единственный человек, который говорила с нами о Гее — Квинтезетц, и он умолял нас не ехать.
— Не верьте этому, Янов. Все это притворство. Он хотел быть уверенным, что мы отправимся на нее. Янов, вы восхищались моим блефом, когда я вытягивал информацию из Квинтезеца. Мне очень жаль, но я не заслужил восхищения. Если бы я ничего этого не сделал, он все равно рассказал бы. Если бы я заткнул уши, он стал бы кричать во все горло.
— Почему вы так думаете, Голан? Ведь это безумие!
— Параноидально! Да, я знаю. — Тревиз повернулся к компьютеру и сосредоточился. Затем продолжил: — Нас не остановили. Ни один корабль в просматриваемом пространстве не получил никаких предупреждений. — Он снова повернулся к Пилорату. — Скажите, Янов, как вы узнали о Гее? Вы знали о ней еще на Терминусе. Вы знали, что она в Сейшел-Секторе. Вы знали, что ее название является одним из названий Земли. Где вы услышали все это?
— Если бы я был сейчас в моем кабинете на Терминусе, я сверился бы с картотекой, но ведь я не все взял с собой и уж, конечно, не даты, когда я нашел те или иные сведения.
— Ну так и не думайте об этом, — угрюмо сказал Тревиз. — Учтите, что сами сейшелцы держат язык за зубами. Они так неохотно говорят о Гее, словно это означает поощрение суеверий простого народа, уверенного, что такой планеты в пространстве нет. И я могу рассказать вам еще кое-что. Смотрите.
Тревиз повернулся к компьютеру. Запустил в него пальцы с легкостью и грациозностью, приобретенными в процессе долгой практики. Он, как всегда, почувствовал, что часть его воли утекает, и сказал:
— Это галактическая карта компьютера, существующая в его памяти до того, как мы высадились на Сейшел. Я хочу показать вам часть карты, представляющую ночное небо Сейшел, каким вы видели его прошлой ночью.
В комнате стемнело и на экране возникло ночное небо.
Пилорат тихо сказал:
— Такое же прекрасное, как мы видели на Сейшел.
— Еще прекраснее, — нетерпеливо перебил Тревиз. — Здесь нет никаких атмосферных помех, нет облаков, нет горизонта. Но подождите, дайте мне наладить.
Зрелище сдвинулось, доставляя обоим зрителям неприятное ощущение, что двигаются они. Пилорат инстинктивно ухватился за подлокотники кресла.
— Вот! — воскликнул Тревиз. — Узнаете?
— Конечно. Это Пять Сестер — пятиугольник звезд, на который указывал Квинтезетц. Их ни с чем не спутаешь.
— Это верно. Но где Гея?
Пилорат заморгал. Тусклой звезды в центре не было.
— Ее нет, — сказал он.
— Правильно! Ее здесь нет. Это потому, что ее присутствие не заложено в память компьютера. Поскольку маловероятно, что этот банк данных намеренно сделан неполным из уважения к нашему благополучию, я заключаю, что галактографы Основания, собравшие эти сведения и имеющие в своем распоряжении потрясающее количество информации, не знали о Гее.
— Вы предполагаете, что если бы мы поехали на Трантор... — начал Пилорат.
— Я подозреваю, что и там бы мы не нашли сведений о Гее. Сейшелцы держат ее существование в секрете, и, более того, думаю, что жители Геи — тоже. Вы сами сказали несколько дней назад, что это не так уж необычно и что некоторые миры намеренно остаются в тени, чтобы избежать налогов или вмешательства извне.
— Обычно, — сказал Пилорат, — когда составители карт и статистики случайно наталкиваются на такой мир — обнаруживают его, выясняется что такие миры находятся в слабо населенных частях Галактики. Это изоляция и позволяет им скрываться. А Гея не изолирована.
— Правильно, и это еще одна сторона, делающая ее необычной. Итак, оставим эту карту на экране, чтобы продолжать думать о невежестве галактографов, и позвольте мне спросить еще раз: при таком невежестве со стороны наиболее знающих людей, как вы могли услышать о Гее?
— Я более тридцати лет собирал сведения о мифах, земных легендах, земной истории, мой дорогой Голан. Без своих записей я не могу...
— Начнем по-другому, Янов. Узнали вы об этом, скажем, в первые пятнадцать лет ваших исследований или в последующие?
— Ох! Ну, если брать так широко, то это было позднее.
— Это уже лучше. Например, я выскажу предположение, что вы узнали о Гее год-два назад. — Тревиз посмотрел на Пилората в упор, почувствовал полную невозможность прочесть что-либо по
