— В этот момент ты и ушла.
— Да, — кивнула Марлена. — В первый раз я ушла, когда услышала голос Оринеля, а сегодня — когда увидела его лицо.
— Я тебя не виню…
— Дядя Зивер, вы балуете меня.
— А что я должен делать? Стукнуть тебя? Уж лучше разреши баловать, тем более что это доставляет мне удовольствие. Очевидно, этот голос или, как ты его называешь, разум Эритро заимствовал и голос и лицо Оринеля из твоих мыслей. Тогда эти мысли должны быть очень четкими. Насколько близка ты была с Оринелем?
Марлена с подозрением взглянула на Генарра.
— Что вы имеете в виду? Что значит — насколько близка?
— Я не имею в виду ничего ужасного. Вы были друзьями?
— Да, конечно.
— Тебе он очень нравился?
Марлена сжала губы, немного помолчала, потом ответила:
— Наверно, да, нравился.
— Ты говоришь в прошедшем времени. Теперь он тебе не нравится?
— Сейчас он мне безразличен. Я для него — просто маленькая девчонка. Может быть, младшая сестра.
— Ну что ж, это вполне естественно, во всяком случае в сложившейся ситуации. Но ты все еще думаешь о нем. Поэтому ты и вызвала в воображении сначала его голос, а потом его лицо.
— Почему вы говорите «вызвала в воображении»? Я слышала реальный голос и видела реальное изображение лица.
— Ты уверена?
— Конечно, уверена.
— Ты говорила об этом матери?
— Нет. Ни слова.
— Почему?
— Дядя Зивер, вы же знаете ее. Я терпеть не могу этой… ее нервозности. Я знаю, сейчас вы мне опять скажете, она поступает так, потому что любит меня. Но мне-то от этого не легче!
— Но ты охотно рассказываешь мне, а я ведь тоже люблю тебя.
— Я знаю, дядя Зивер, но вы же не сходите с ума по пустякам. Вы смотрите на все логично.
— Я должен понимать это как комплимент?
— Именно так я и сказала.
— В таком случае давай обсудим, с чем ты встретилась на планете, и постараемся на все смотреть логично.
— Ладно, дядя Зивер.
— Вот и хорошо. Прежде всего, на этой планете есть что-то живое.
— Да.
— И это не сама планета.
— Нет, не планета, это точно. Так сказал голос.
— Но, по-видимому, это одно живое существо.
— У меня такое впечатление, что оно — это одно единственное живое существо. Дядя Зивер, главное в том, что наш разговор совсем не походил на телепатию, как о ней говорят; не похож он и на чтение мыслей или мысленный разговор. Мне кажется, что голос как-то окутывает всю меня. Знаете, что-то похожее бывает, когда рассматриваешь картину: ведь тогда видишь не отдельные разноцветные мазки, а только всю картину сразу.
— И еще у тебя впечатление, что это одно живое существо.
— Да.
— И разумное.
— Очень разумное.
— Но абсолютно незнакомое с техникой. На всей планете мы не нашли ни малейших следов технологически развитой цивилизации. Это живое существо невидимо, никак себя не проявляет, просто думает, размышляет, философствует — но ничего не делает. Я правильно говорю? Марлена заколебалась.
— Не могу сказать точно, но, может быть, вы правы.
— Потом появились люди — мы. Как ты думаешь, когда это живое существо узнало о нашем появлении? Марлена отрицательно покачала головой.
— Не могу сказать.
— Посуди сама. Существо знало о тебе, когда ты была еще на Роторе. Оно могло узнать, что чужой разум вторгается в систему Немезиды даже тогда, когда мы были очень далеко. Ты не допускаешь такой возможности?
— Не думаю, дядя Зивер. Мне кажется, что оно не подозревало о нашем существовании до тех пор, пока мы не высадились на Эритро. Это привлекло его внимание, оно стало осматриваться и в конце концов обнаружило Ротор.
— Возможно, ты права. Потом оно качало экспериментировать с чужим разумом, который оно обнаружило на Эритро. Вероятно, это был вообще первый чужой интеллект, встретившийся ему. Марлена, как ты думаешь, сколько лет оно живет?
— Не знаю, но у меня сложилось такое впечатление, что оно живет очень долго, может быть, немногим меньше самой планеты.
— Может быть. В таком случае за всю свою очень долгую жизнь оно впервые непосредственно встретилось с чужим интеллектом, резко отличающимся от его собственного. Я правильно говорю?
— Правильно.
— Итак, существо поэкспериментировало с этим чужим интеллектом и, поскольку оно почти ничего не звало о нем, нечаянно нанесло ему вред. Это и была чума Эритро.
— Да, — вдруг оживилась Марлена. — Оно ничего не сказало прямо о чуме, но я подумала так же, как и вы. Причиной чумы были первые не очень удачные эксперименты существа.
— А когда существо поняло, что причиняет вред, оно прекратило попытки контактов с чужим разумом.
— Да. Поэтому сейчас и нет эпидемии чумы.
— В таком случае отсюда следует, что это существо настроено по отношению к нам благожелательно, что его понятия об этике в общем и целом совпадают с нашими и что оно не хочет причинять вред чужому разуму.
— Да! — радостно воскликнула Марлена. — Я уверена в этом!
— Но что это за существо? Может быть, дух? Нечто нематериальное? Что-то, не обнаруживаемое нашими органами чувств?
— Не знаю, дядя Зивер, — призналась Марлена и вздохнула.
— Хорошо, — сказал Генарр. — Разреши мне еще раз повторить, что оно говорило о себе. Если я ошибусь, останови меня. Оно сказало, что его конфигурация «очень большая», что она «очень проста в каждой точке и очень сложна в совокупности» и что она «устойчива». Я правильно говорю?
— Да, правильно.
— Вместе с тем мы обнаружили на Эритро только одну форму жизни — прокариотов, крохотные клетки, похожие на наши бактерии. Если отказаться принимать всерьез всяких духов и прочие нематериальные неопределенности, то у нас останутся только эти прокариоты. Не может ли быть, что эти крохотные клетки, которые нам кажутся отдельными организмами, в действительности представляют собой части одного организма размером с целую планету? Тогда конфигурация его разума будет очень большой, простой в любой точке и очень сложной в совокупности. И к тому же она должна быть устойчивой, потому что даже гибель сравнительно большого числа клеток практически не повлияет на весь организм- планету.
