затем, чтобы заглушить внутренний голос, который говорит не слишком приятные вещи. Напрасно, Фран. Торан, хочешь, скажу, зачем я затеял этот разговор?
Он некоторое время задумчиво попыхивал трубкой, потом выбил и вновь наполнил ее, приминая табак точными движениями мизинца.
– Дело в том, что ты намекнул, будто Фонд нами интересуется. Недавно снова приезжали сборщики налогов, причем одного из них сопровождал легкий сторожевой корабль. Они сели в Глейяре – для разнообразия, наверное, и, естественно, больше не взлетели. Теперь их отпустят. Твой отец это знает, Торан.
Посмотрите на старого упрямца. Он понимает, что Хэвен в беде, осознает, что мы бессильны, но продолжает твердить свое. Ему так легче. А когда он выскажется, выкрикнет свой вызов, почувствует, что выполнил долг честного человека и мятежного торговца, то начинает рассуждать так же трезво, как все мы.
– Кто вы? – спросила Байта.
Рэнду улыбнулся.
– В нашем городе собралась небольшая группа… Мы еще ничего не сделали, даже не наладили связь с другими городами, но все еще впереди.
– Что все?
– Мы еще не знаем, – Рэнду пожал плечами. – Надеемся на чудо. Мы тоже подумали, что кризис Селдона не за горами. Галактика полна кораблей и обломков старой Империи. Генералы кишмя кишат. Вдруг кто-то из них наберется смелости?
Байта подумала и так энергично замотала головой, что длинные черные пряди волос с загнутыми внутрь концами хлестнули ее по ушам.
– Нет. Этого не может быть. Нет генерала, который бы не знал, что нападение на Фонд равносильно самоубийству. Бел Райоз был талантливее всех современных генералов, он собрал корабли изо всей Галактики, но ничего не смог поделать против Плана Селдона. Неужели найдется генерал, которому это неизвестно?
– А если мы их подначим?
– Никакая подначка не заставит человека прыгнуть в атомную печь. Каким орудием вы их туда загоните?
– Есть у нас кое-что, вернее, кое-кто. В последние два года поговаривают о человеке по прозвищу Мул.
– Мул? – Байта задумалась. – Ты о нем что-нибудь слышал, Тори?
Торан задумчиво покачал головой.
– Что это за человек? – спросила Байта.
– Не знаю. Говорят, он одерживает головокружительные победы в самых неблагоприятных обстоятельствах. Это, несомненно, преувеличение, но в любом случае было бы интересно с ним познакомиться. Обычно способные и честолюбивые люди не верят в Хари Селдона и в действенность его науки. Мы могли бы поощрить это неверие, и, возможно, это подтолкнуло бы его к нападению на Фонд.
– Фонд все равно победит.
– Да, но нельзя утверждать, что победа достанется ему легко. Может произойти кризис, а мы воспользуемся им для достижения компромисса с фондовскими деспотами. В худшем случае, они оставят нас в покое, и мы сможем разработать другой план.
– Что скажешь, Тори?
Торан задумчиво улыбнулся и потеребил упавшую на глаза каштановую прядь.
– Неплохо. Кто такой этот Мул? Что ты о нем знаешь, Рэнду?
– Ничего, Торан, но с твоей помощью надеюсь что-нибудь узнать. И с помощью Байты, если она не откажется. Мы с Франом об этом много думали и говорили.
– Каким образом вы собираетесь нас использовать, Рэнду? Что мы должны делать? – Торан бросил быстрый вопросительный взгляд на жену.
– У вас был медовый месяц?
– М-м-м… да…. если можно считать медовым месяцем путешествие с Фонда на Хэвен.
– Тогда почему бы вам не совершить свадебное путешествие на Калган? Там субтропический климат, пляжи, водные лыжи, охота на птиц – словом, прекрасное место для отдыха. Это недалеко отсюда – всего семь тысяч парсеков к центру.
– А что там, на Калгане?
– Мул. По крайней мере, его люди. Ему сдали Калган без боя в прошлом месяце, хотя военный диктатор планеты грозился, что скорее превратит ее в ионную пыль, чем сдаст.
– Где он теперь?
– Его нет, – Рэнду развел руками. – Что скажете?
– Что от нас требуется?
– Не знаю. Мы с Франом уже немолоды, заплесневели в провинции. Да и остальные торговцы Хэвена провинциалы. Ты сам так сказал. Торговля у нас небольшая, мы уже не те галактические бродяги, какими были наши предки. Заткнись, Фран! А вы знаете Галактику. У Байты очень милый фондовский акцент. Посмотрите, поговорите. Может, что разведаете. Может быть, даже войдете в контакт… Впрочем, мы на это не рассчитываем. Подумайте. Может, собрать группу, посоветоваться… Нет, не раньше, чем на следующей неделе. Сначала отдохните.
Все замолчали. Фран пробасил:
– Кому еще налить?
12. Капитан и мэр
Капитан Хан Притчер не любил роскоши и привык ничему не удивляться. Он отвергал как таковые самоанализ и другие философские категории, не связанные с его работой.
Работа капитана состояла по большей части из того, что военное министерство называло разведкой, журналисты шпионажем, а романтики агентурной деятельностью, но, несмотря на трескотню телевидения и красивые слова, разведка, шпионаж, или агентурная деятельность оставалась грязным бизнесом, основанным на нарушении законов и нечистоплотных махинациях. Общество обычно закрывает на это глаза, поскольку беззаконие совершается в интересах государства. Философия то и дело наталкивала капитана на мысль о том, что даже в священных интересах государства общество легче успокоить, чем собственную совесть, поэтому капитан не признавал философию.
Но сейчас, в роскошной приемной мэра, мысли капитана против его воли обратились внутрь.
То и дело получали повышение по службе люди без особых способностей – следовало это признать, – а его, капитана, почему-то обходили. Ему приходилось терпеть бесконечные нагоняи и выговоры. Но Притчер упорно шел своим путем, твердо веря, что в священных интересах государства иногда возможно нарушение субординации.
И вот он в приемной мэра, с эскортом из пяти солдат. Возможно, его ожидает трибунал. Половинки тяжелой мраморной двери разъехались, открыв обитые атласом стены, пол, покрытый красным пластиком и еще две мраморные двери. Вышли два чиновника в строгих костюмах, модных триста лет назад, и объявили:
– К аудиенции допускается капитан Хан Притчер из службы информации.
Пропуская капитана, они церемонно поклонились. Эскорт остался в приемной. Притчер вошел один.
В большой, неожиданно скромно обставленной комнате за прямоугольным столом сидел маленький человек, который почти терялся в слишком просторном помещении.
Мэр Индбур, третий в династии, был внуком мэра Индбура I, человека жестокого и умного, наглядно продемонстрировавшего первое из упомянутых качеств во время захвата власти и подтвердившего второе ловкостью, с которой он уничтожил жалкие остатки свободных выборов, и еще
