не участвовала в облавах и наверняка чувствовала себя «довольно неприятно», наблюдая за работой своих товарок из клетки в дальнем углу каретного сарая. Обычно хорьки не живут больше двенадцати лет, тогда как Фредди уже исполнилось тринадцать. Она сильно исхудала и почти ослепла. Мику показалось, что она скоро подохнет, и он решил носить ее с собой в кармане, чтобы не оставлять одну. Ведь когда-то она была самой отважной и преданной, лучшей в его войске. Мик привез ее из Корнуолла, и Фредди не просто кормила все их многочисленное семейство. Она обеспечила Мика работой, благодаря ей он стал уважать себя.
В последние дни Фредди выглядела гораздо лучше, она даже поправилась. Наверное, новая обстановка пришлась ей по душе. Мик долго гладил свою любимицу и подробно рассказал ей про сегодняшнюю облаву, а под конец угостил печенкой самой здоровой и жирной крысы. С удовольствием глядя на то, как Фредди смакует лакомство, Мик испытал облегчение.
Глава 15
Мистер Тремор не стал мешкать с переселением в комнаты для слуг. Он поднялся к себе, помылся, побросал свои пожитки в покрывало, увязал в узел и спустился вниз. При этом он наотрез отказался занять комнату рядом с Мильтоном, а выбрал самую дальнюю и тесную каморку под тем предлогом, что ее будет «легче обжить». В этом тесном закутке некогда помещалась посудомоечная. В единственное окно под самым потолком проникал ночью свет уличного фонаря, а днем мелькали ноги прохожих.
Вот и отлично. По крайней мере теперь Винни могла надеяться, что все пойдет как надо. И в какой-то степени она не ошиблась. Мистер Тремор стал заметно сдержаннее. Точнее, теперь они вообще не отвлекались на досужие разговоры, словно пришли к некоему молчаливому соглашению. Просто замечательно.
Однако прошло еще несколько дней, прежде чем Винни нашла в себе силы вернуться к обычному графику занятий, приносивших ей, как преподавателю, ни с чем не сравнимое удовольствие.
И в самом деле, любой учитель мог лишь мечтать о подобном ученике — сметливом и живом, с охотой впитывающем новые знания и постоянно заставляющем держаться настороже: а что заинтересует его на следующем уроке? Недостаток образования мистер Тремор с лихвой восполнял природным умом и прилежанием.
Его словарный запас расширялся день ото дня. Потом он вдруг стал выдавать совершенно новые слова, которых они не проходили и которых он не мог нигде прочитать, что казалось Винни настоящим чудом.
— Крутобедрая пава, — бросил он в один прекрасный день.
Винни изумленно уставилась на него, а он отвечал ей рассеянным взглядом, говорившим о высшей степени сосредоточенности. Наверное, слышал где-то это выражение, но не знал его смысла. Однако Винни ошибалась.
— Девица с круглой задницей.
— С пышными ягодицами в форме груши.
— Знаю, — улыбнулся он. — С пышными и тугими. Жаль, что нельзя одним словом описать такие бедра, переходящие в длинные стройные ножки — ни дать ни взять виолончель!
Винни не знала, куда спрятать глаза, изо всех сил стараясь не выдать свое смущение. Крутобедрая пава. Да, его образный ряд явно претерпел изменения. В отличие от направления мыслей.
Вид его голой верхней губы окончательно вывел Винни из себя. Он больше не напоминал ей об одержанной победе, скорее об издевке. Ведь мужское обаяние и притягательность мистера Тремора ничугь не пострадали. С каждым днем Винни убеждалась в этом все больше и больше.
Вскоре загадка новых слов разрешилась сама собой.
Винни очнулась в два часа ночи как от толчка — она задыхалась и обливалась слезами, но так и не смогла вспомнить свой сон. Она долго лежала неподвижно, со смутным ощущением гнева и отчаяния, словно ее лишили какой-то жизненно важной, совершенно необходимой и желанной вещи.
Проклятые кошмары! Винни раздраженно подумала о том, что вот уже две недели спит кое-как, вполглаза, но такой дурной сон привиделся ей впервые. И она решила спуститься на кухню, выпить стакан молока.
На обратном пути заметила слабый отблеск света в дальнем конце коридора. Да, в библиотеке кто-то был. Она поспешила туда, не задумываясь о последствиях — словно очарованный пламенем свечи мотылек, — и решительно распахнула дверь.
Так и есть! Мик сидел в кресле возле стола и испуганно вскочил при ее появлении. На коленях у него лежала книга.
Винни шагнула внутрь. Они не спускали друг с друга глаз, но не произносили ни слова, как это не раз случалось на протяжении последних дней. Никто не желал первым начинать разговор.
Наконец он неловко пожал плечами и признался с виноватой улыбкой:
— Мне нравится читать. Вот я и подумал, что следует прочесть как можно больше, пока под боком столько книг! — И он добавил, обведя взмахом руки библиотеку: — У меня еще целых двенадцать дней!
Да, именно столько оставалось до бала. Как быстро пролетело время! Она и оглянуться не успела, дни и часы словно просочились сквозь пальцы!
— Отсыпаться я буду потом, когда вернусь к себе, — сказал мистер Тремор.
Он произнес то, о чем Винни старалась не думать. Через двенадцать дней у них больше не будет причины все время находиться вдвоем.
— У вас не возникало трудностей с новыми словами? — машинально спросила она.
— Еще какие! На каждом шагу! — Он негромко рассмеялся. На нем все еще был дневной костюм, только распущенный галстук свободно болтался на груди. Мягкий свет настольной лампы золотистыми лучами ложился на его белую сорочку. — Правда, сейчас стало немного легче. У меня тут свой словарь!
— Как вам это удалось? — искренне удивилась Винни.
Он молча взял со стола пачку исписанных листков и протянул ей.
Винни нашла здесь и «крутобедрую паву», и более простые слова и выражения, и каждое было снабжено транскрипцией и ссылкой на издание, страницу и строку.
— Сначала я читаю весь текст, потом возвращаюсь к тем страницам, где попадались незнакомые слова. Если не понимаю их смысла, то читаю текст снова и снова, пока не разберусь и не вызубрю их наизусть. — Он снова пожал плечами: — Мне нравятся звучные слова.
В этом Винни никогда не сомневалась и заметила с легкой улыбкой:
— Дьявольщина!
— Безобразие!
— Головотяпство!
Он растерянно моргнул — последнее слово было явно ему незнакомо, — но все же продолжил:
— Разгильдяйство!
— Довольно! — рассмеялась она. — Вам следует не просто учить слова, но и знать, когда ими воспользоваться!
— Мне нравится просто ими играть. — Винни давно заметила, что мистер Тремор питает слабость к звучным и непонятным ему словам и произносит их с особым удовольствием.
Или же к любопытным обозначениям каких-то вещей. Например, «причиндалы».
— Знаю, — отвечала Винни. — Но на балу вам следует быть предельно осторожным в этих играх. А о некоторых словах лучше вообще забыть.
На его покатом лбу обозначились морщины, а лицо приняло сосредоточенное, углубленное выражение, вполне достойное выпускника Кембриджа. И напрасно Винни уверяла себя, что это может быть одна видимость, что под этой великолепной черепной коробкой, возможно, нет ни единой достойной мысли, — все говорило об его остром, неординарном уме.
Проницательный. Пожалуй, именно это слово больше всего подходило для его живого,
