— «на столбе негритянской хижины, на стене маяка, лавки, почты. Сколько раз какой-нибудь простой рыбак, узнав, кто мы, с гордостью предъявлял завернутую в тряпку или бумагу, истертую до дыр листовку со знакомым изображением! Мы с облегчением убеждались, что тысячи и тысячи глаз ежедневно и тщательно проверяют каждый улов в поисках ящероподобной рыбы… И каждый раз, отправляясь к рифам за рыбами, я мечтал, что наконец-то увижу целаканта. Увы…»
Неизвестно, сколько еще продолжались бы поиски, если бы Дж. Смит не встретил капитана Эрика Ханта, владельца небольшой шхуны, плававшей между Занзибаром и Коморскими островами.
— Знаю я этих рыб! — воскликнул Эрик Хант, рассматривая изображение на листовке, — таких полно на Коморских островах. Островитяне используют их шершавую чешую для зачистки велосипедных камер.
Хорошенькое применение нашли эти чудаки для уникальнейшего экспоната!
Конечно, Дж. Смит не поверил Ханту. Но тот, расставаясь, сказал:
— Итак, условились: как только найду целаканта, шлю вам телеграмму.
Мистер и мисс Смит улыбнулись этой шутке.
А через десять дней вдруг — телеграмма: «Целакант»… «Хант».
Тут уж Дж. Смит долго не раздумывал. Правительство предоставило ему самолет (так как стало известно, что французские власти[62] хотят реквизировать трофей Ханта), и он вылетел на Коморские острова.
А случилось это так. Рыбак с острова Анжуан, Ахмед Хуссейн, в двухстах метрах от берега (глубина там была всего 40 метров) поймал здоровенную рыбину. Наутро он принес ее на рынок. Рыбак совсем уже было сторговался с одним покупателем, вдруг подходит к нему какой-то человек и говорит:
— Эй, не продавай ее, это та самая рыба, о которой нам говорил господин Хант, — и показал листовку.
Так после почти четырнадцатилетних поисков еще один экземпляр латимерии попал, наконец, в руки ученых.
КАК РЫБЫ ПОШЛИ ПО ЗЕМЛЕ
История латимерии, допотопной рыбы, словно ожившей из древних окаменелостей, на этом не кончается. В 1954 году на Коморских островах поймали еще несколько кистеперых рыб. Оказалось, что эти рыбы — не такая уж большая редкость, как думали раньше. Одну из пойманных рыб удалось даже довольно долго сохранить живой.
Находчивого рыбака, который доставил на берег живую кистеперую рыбу, звали Зема бен-Мади. Он поймал ее на крючок на глубине 255 метров недалеко от одного из Коморских островов. Зема бен-Мади правильно рассудил, что, если просто поместить редкостную добычу в чан с водой, то она может умереть, пока он доберется до берега.
Догадливый Зема пропустил длинный шнур через пасть и жабры рыбы и пустил ее в море, размотав веревку, чтобы рыба могла плыть за лодкой на той глубине, которая ей больше нравится.
Так, на буксире, доставил он латимерию к берегу, а там ее ждала восторженная встреча. Рыбу посадили в небольшую лагуну, отгороженную от моря камнями (по другим сведениям, в затопленную лодку), и начался веселый праздник. Жители окрестных деревень собрались в селении Мутзамуду, где в большом бассейне плавало пленное сокровище.
В веселых песнях и плясках провели они ночь, празднуя удачу своего земляка. А виновница этого веселья, большая (она достигала в длину полутора метров и весила 40 килограммов) серо-голубая рыба, лениво ползала по дну лагуны на своих удивительных плавниках-лапах. Ночью ее большие глаза блестели, как два ярких зеленовато-желтых огонька!
Но когда наступил рассвет, стало ясно, что латимерия совершенно не выносит солнечного света. Бассейн прикрыли брезентом, и рыба забилась в самый темный угол. После полудня она почувствовала себя совсем плохо, передвигалась с трудом и наконец перевернулась вверх брюхом. Когда с Мадагаскара прилетели на самолете французские ихтиологи, извещенные жителями Мудзамуду по телеграфу, они застали латимерию уже при последнем издыхании. Высокая температура воды и низкое давление, к которым она не привыкла, обитая в океане на значительной глубине, погубили ее.
Жители Коморских островов решили во что бы то ни стало поймать еще одну такую рыбу, и вскоре это им удалось. Вновь пойманная латимерия жила гораздо дольше. В баке с морской водой ее погрузили на самолет, который должен был доставить необычного пассажира в Париж. В Парижском зоопарке напечатали сенсационное сообщение о прибытии во Францию «воскресшей из праха латимерии, умершей 60 миллионов лет назад», но рыба погибла в пути.
И вряд ли когда-нибудь удастся благополучно доставить в Европу эту очень чувствительную к изменению внешних условий рыбу и тем более содержать ее в аквариуме. Некоторые «находчивые» специалисты предлагают учредить на Коморских островах филиал Парижского зоопарка. Там латимерия будет содержаться в клетке, опущенной в море на глубину. Время от времени ее придется поднимать на поверхность, чтобы показывать посетителям.
Мировая общественность проявила к латимерии гораздо большее внимание, чем к другим зоологическим открытиям. Страницы тысяч газет и журналов пестрели заголовками: «Выужена морская рыба, возраст которой — миллионы лет!», «Предок человека в сетях!», «Поймано живое ископаемое!». Спешно стали готовиться ихтиологические экспедиции на Коморские острова.
Правительство Франции забеспокоилось, что такой удивительный обитатель его «заморских территорий», минуя французских ученых, опять попадет в руки иностранцев. Было издано постановление: «Доводится до сведения иностранных научных экспедиций на Коморских островах, что охота на целакантуса запрещена!»
Вот те раз! В это время на Коморских островах находилась итальянская зоологическая экспедиция, и французские власти не разрешили ее сотрудникам охотиться на латимерию.
А итальянцам удалось сделать очень интересные наблюдения. Они даже сфотографировали под водой живую кистеперую рыбу!
Франко Проспери пишет в своей книге:
«Вдруг мое внимание привлекла какая-то странная рыба: она лежала на мадрепоровом рифе, метрах в двенадцати от поверхности. Она не двигалась, прижалась брюхом к кораллам, словно ей лень было пошевельнуть хотя бы одним плавником. С каким старанием ни разглядывал я эту тучную рыбу, ее круглое туловище, равномерно окрашенное в коричневый цвет, я никак не мог сообразить, к какому виду она принадлежит.
Я взглянул на нее еще раз. И тут меня поразила одна особенность ее строения, которой я прежде не заметил. Хвостовой плавник этого необыкновенного существа имел какую-то странную выпуклость. Мало того, я отчетливо видел, что хвост рыбы разделяется в центре какой-то ясно выраженной лопастью. Только одна рыба на всем земном шаре отличается этой особенностью… Но возможно ли это? Я чувствовал, как сердце колотится у меня в груди. Мои глаза под стеклами маски полезли на лоб. Хватаю Фабрицио за руку и показываю ему на это удивительное существо, а потом, не говоря ни слова и чуть не забыв от волнения набрать в легкие побольше воздуха, я ныряю.
Под водой самообладание возвращается ко мне, и я, осторожно работая ластами, спускаюсь вертикально вниз и останавливаюсь в нескольких метрах от странного животного. Плавая вокруг, я его пристально рассмотрел и почувствовал, что в висках у меня глухо застучало. Когда между мной и «им» было уже не более двух метров, я поднял фотоаппарат. Я увидел, что рыба забеспокоилась, стала медленно отделяться от кораллового уступа и поворачиваться.
Теперь я глядел на нее через окошечко видоискателя. Я заметил, какое у нее толстое туловище, рассмотрел плавники, имеющие форму маленьких лопаточек с мясистым основанием, увидел большой хвост, плавно переходящий в туловище без какой бы то ни было перетяжки.
Затем я щелкнул фотоаппаратом. Звук этот и последовавший за ним скрип перекручиваемой пленки подействовали на животное, словно удар хлыста. Рыба сделала молниеносный пируэт, немыслимый,
