связался один человек и намекнул, что есть работа, все закончилось плохо. Сначала нас замели в полицию, потом предъявили обвинение в убийстве, а потом пришлось ехать в Россию, что не входило тогда в наши планы.
— Ну в конечном-то итоге все кончилось неплохо, — в голосе Маркиза Лола уловила самодовольные нотки, — мы выполнили задание, живы-здоровы и кое-какие бабки срубили…
— В общем, да, — согласилась Лола, — но… Ты уверен в этом человеке?
— Вот в нем я уверен, — серьезно ответил Леня, — потому что мы знакомы ужас сколько времени.
— Будь осторожен, — сказала Лола, спрыгнув с подоконника и подойдя к Лене вплотную, — мы с Пу И очень волнуемся.
— Особенно Пу И, — хмыкнул Маркиз, хотя и сам за последнее время успел привязаться к хулиганскому псу.
Оставшись одна, Лола задумалась. Что-то Ленька никак не реагирует на ее хорошее поведение. Хоть бы похвалил за то, что она привела этот сарай в божеский вид! И вообще, почему он никогда не смотрит на нее как на женщину? Конечно, при знакомстве они заключили негласный договор, то есть деловое соглашение — ничего личного, встречаются только для совместной работы, но зато полностью доверяют друг другу. Лолу такие отношения полностью устраивали тогда, потому что она жила двойной жизнью. У нее был театр, друзья-актеры, просто друзья, публика… Теперь ничего этого нет, и приходится устраивать театр одного актера, потому что не играть она не может, это сильнее ее.
Но чаще всего зритель у ее спектаклей тоже один — это Леня. А он относится слишком спокойно ко всем ее выкрутасам. Сейчас она играет паиньку, как говорили в детском саду.
Но Ленька все равно держится отстранение.
Лола зашла в ванную и поглядела на себя в большое зеркало. Даже без косметики она выглядит вполне прилично. Она знает, что Ленька вовсе не чурается женщин. Но всегда находит каких-то швабр, на взгляд Лолы, очевидно, у него плохо со вкусом…
Снизу послышалось тихое поскуливание — это Пу И решил появиться пред светлые очи хозяйки.
— Как ты думаешь, дорогой, — нежно спросила Лола, — есть сейчас у Леньки кто-нибудь?
Песик посмотрел на нее укоризненно, пожал плечами и вышел из ванной. Лола тихонько вздохнула.
В длинном помещении, казавшемся полутемным от низко повешенных люминесцентных светильников, ярко освещавших только бильярдные столы, раздавались сухой стук шаров и короткие темпераментные выкрики игроков. Маркиз огляделся и увидел возле дальнего стола человека, который назначил ему свидание.
Худой, подтянутый, сухощавый, Аскольд был старомодно элегантен — всегда безупречно отутюженный темный костюм, белоснежная рубашка, платочек в нагрудном кармане пиджака, единственная яркая деталь — бордовый галстук-'бабочка'. Редеющие волосы аккуратно уложены с бриллиантином. Где уж брал его Аскольд в наше время — оставалось загадкой. Точно так же загадкой было и само его имя — никто не знал, имя это или кличка. Загадкой был и его возраст — ему можно было дать и пятьдесят лет, и семьдесят. Во всяком случае, те, кто знал его давно, говорили, что он всегда был точно таким же — старомодным, подтянутым, элегантным.
Про Аскольда вообще никто ничего не знал. Он играл на бильярде, играл очень хорошо, и изредка проворачивал небольшое элегантное мошенничество Нечасто, один-два раза в год. Каждая его операция была подлинным шедевром, образцом для подражания.
Именно у Аскольда Леня-Маркиз в свое время многому научился, и до сих пор относился к нему с огромным уважением, считая непререкаемым авторитетом как в отношении изящных, тонко продуманных афер, так и в отношении хороших манер и умения достойно держаться в любом обществе.
Леня подошел к Аскольду, и они обменялись сердечным, но сдержанным приветствием — Аскольд не любил панибратства.
— Вы хотели поговорить со мной о деле? — Маркиз взял быка за рога, хотя и понимал, что это невежливо, что следовало побеседовать для начала о нейтральных предметах, о жизни и погоде, дождавшись, когда Аскольд сам перейдет к делу.
Действительно, маэстро удивленно и неодобрительно взглянул на ученика, высоко подняв левую бровь. Затем вздохнул, подумав, должно быть, что времена изменились и надо быть снисходительнее к молодежи, и негромко сказал:
— Признайся, мой дорогой, когда ты последний раз брал в руки бильярдный кий?
— Ох, давно, Аскольд, очень давно!
— Скверно! — Аскольд снял пиджак, подтянул рукава белоснежной рубашки и начал натирать мелом кий. — Бильярд необходим людям нашей профессии. Он дисциплинирует, развивает глазомер и твердость руки, учит стратегии… Ты должен играть хотя бы два раза в месяц! Обещай мне, мой дорогой!
— Не всегда находится время! — ответил Леня с тяжелым вздохом. — Я не хотел бы пообещать вам и нарушить обещание…
— Ну как знаешь! — Аскольд разбил пирамидку и задумчиво оглядел стол, выбирая шар для следующего удара. — А пригласил я тебя, мой дорогой, по такому делу. Несколько вполне достойных людей — не слишком богатых, но и не совсем нищих — объединили свои средства для некоего перспективного проекта. Они нашли весьма привлекательное пятно застройки, на котором хотят совместными силами построить торговый центр… Впрочем, эти подробности нам с тобой неинтересны. Суть в том, что чиновник, в руках которого распределение пятен застройки, имел с ними предварительный разговор и даже взял деньги…
— Большие ли деньги? — поинтересовался Маркиз.
— Как сказать… — Аскольд наклонился над краем стола, нацелил кий и объявил:
— Шестой в левый угол.
Шар послушно вкатился в лузу. Аскольд выпрямился и задумчиво повторил:
— Как сказать. Сто тысяч — много это или мало?
— Долларов? — уточнил Леня.
— Ну не юаней же. — Аскольд пожал плечами и снова двинулся вокруг стола, выбирая позицию.
— Ну, в общем, это не слишком много за хороший участок…
— Возможно, — Аскольд снова пожал плечами, — но ведь это не цена земли, это только взятка, которую чиновник положит себе в карман, совершенно ничего при этом не делая. Не люблю чиновников…
— Ну не нам с вами об этом говорить! — усмехнулся Маркиз.
— Отчего же? — Аскольд высоко поднял бровь и в упор взглянул на молодого собеседника. — Наша работа требует интеллекта, артистизма, стратегического мышления, тонкого, поистине шахматного расчета и точности исполнения. Она связана с риском… Нет, дорогой мой, мы свой хлеб не зря едим!
— Но мы говорили о пятне застройки… — напомнил Маркиз.
— Совершенно верно. Чиновник взял деньги, а потом на горизонте появился еще один претендент на участок — наглый, молодой, нахрапистый, самоуверенный и беспринципный… — Аскольд огляделся по сторонам, видимо, подумав, что позволил себе излишнюю горячность, замолчал и снова начал натирать кий. На этот раз Маркиз не посмел прервать паузу и дождался, когда маэстро продолжил:
— Этот претендент также переговорил с чиновником и предложил ему больше. Точной суммы я, конечно, не знаю, но предполагаю, что значительно больше.
— И что чиновник?
— Чиновник встретился с теми, первыми людьми, и заявил, что столкнулся с непреодолимыми препятствиями и никак не сможет отдать им участок.
— А деньги?
Аскольд тонко улыбнулся одной стороной рта:
— Ты смотришь в корень, мой дорогой.
