Далеко от города в уединенном загородном доме события продолжались. Услышав слова парня с глазами навыкате, «продюсер» нахмурился. Новость его наверняка огорошила.
Отпустив парня, он оглядел всех присутствующих и негромко проговорил:
— Времени на репетицию не осталось.
Клиент прибыл.
— Мой партнер? — переспросила Лола невинным тоном.
— Да, партнер! — рявкнул Олег Олегович. Вы запомнили мои инструкции? Выглядеть расстроенной, но не слишком. Поддерживать нейтральный разговор. Подписать бумаги, которые он вам предложит. Да, вот еще: по роли вас зовут Ирина Николаевна. Не забудьте и не перепутайте. И имейте в виду: все должно быть снято с одного дубля! Возможности переснимать у нас не будет!
Последние слова Мюллера прозвучали угрожающе.
Лола надулась и села в кресло по другую сторону камина. Анатолий Александрович еще раз взглянул на нее и вышел из комнаты.
Почти сразу за дверью послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, и в сопровождении знакомой Лоле мрачной женщины, выполнявшей в этом доме самые разнообразные функции, появился невысокий, Сочень тщательно одетый старичок с ровно, волосок к волоску, уложенными седыми волосами и длинными, аккуратно подкрученными старомодными усами. В руках он держал пухлый, весьма потертый портфель. Сопровождавшая его женщина на этот раз умудрилась придать своему мрачному лицу довольно приветливое выражение.
Оглядев комнату, старичок сдержанно кивнул Олегу Олеговичу и направился прямиком к Лоле с сочувственной улыбкой на губах. Лола встала и сделала шаг ему навстречу.
— Ирина Николаевна! — проговорил старичок с легким акцентом и прикоснулся к Лолиной руке губами. Руке стало щекотно от усов.
— Ирина Николаевна! — повторил старичок со сдержанной, точно отмеренной порцией грусти. — Я должен выразить вам свои соболезнования по поводу кончины вашего глубокоуважаемого батюшки! Знаю, знаю, он чуть отстранился и театрально взмахнул рукой, — вы не поддерживали близких отношений в последние годы, но это ничуть не умаляет…
— Не умаляет, — подтвердила Лола и показала старичку на свободное кресло. — Прошу вас, присаживайтесь.
Старичок опустился в кресло, заботливо уложил на колени свой пухлый портфель и уставился на Лолу, сочувственно вздыхая.
При этом он стал удивительно похож на грустного спаниеля.
— Чай, кофе? — подал голос Олег Олегович.
— Кофе, — коротко отозвался старичок и снова повернулся к Лоле.
— Я прибыл к вам для того, чтобы сообщить вам последнюю волю покойного, — проговорил он сдержанным, официальным тоном. — Я при жизни вел его дела и являюсь его душеприказчиком. Меня зовут Роберт Грин, но это теперь, в Америке, а прежде меня звали Роберт Эммануилович Гриневский.
«Чувствую себя героиней латиноамериканского мыльного сериала, — подумала Лола. — Сообщить последнюю волю покойного, с ума сойти! Только весь ужас ситуации в том, что, если я срочно что-то не придумаю, этот дурацкий сериал будет последним в моей жизни».
— Мне тоже кофе, пожалуйста, — с самой невинной улыбкой попросила Лола.
Олег Олегович отдал короткое распоряжение и снова замер, из своего угла внимательно наблюдая за разговором.
— Мне, конечно, очень жаль отца, — заговорила Лола, доверительно склонившись к старику, — но должна вам сказать, что он поступил очень жестоко, оставив мою мать без всякой поддержки, с тяжело больным ребенком на руках…
— С больным ребенком? — растерянно переспросил адвокат. — Вы имеете в виду…
— Я имею в виду себя, — доверительно сообщила Лола. — Разве вы не знаете эту ужасную историю?
Старичок уставился на нее в полном изумлении, из чего стало ясно, что эту историю он не знает.
— Когда моя мама ожидала меня, — все тем же доверительным тоном продолжила Лола, она прогуливалась в Парке культуры и отдыха имени Кирова… Знаете, это было излюбленное место прогулок наших соотечественников, вроде вашего Централ-парка.., а беременным, как вы знаете, очень полезны прогулки!
Старичок, не понимавший, к чему она клонит, усердно закивал, а Олег Олегович в своем углу громко кашлянул, видимо, давая Лоле понять, чтобы она не увлекалась.
— И вот во время этой прогулки на нее внезапно напала огромная собака! Огромная свирепая собака породы ротвейлер!
Старичок снова кивнул, давая понять, что следит за рассказом и что такая порода — ротвейлер — ему хорошо знакома.
— Мама от страха упала и потеряла сознание. К счастью, собака не причинила ей вреда, и мама благополучно доносила меня до положенного срока, но у меня с самого раннего детства иногда случаются очень странные припадки!
— Что вы говорите? — испуганно прощебетал старичок и на всякий случай вместе с креслом отодвинулся от Лолы.
— Да! — энергично кивнула девушка. — Я совершенно неожиданно перестаю контролировать свои поступки, бросаюсь на окружающих и даже — вы не поверите! — иногда я даже лаю!
— Что вы говорите! — еще больше испугался престарелый адвокат и огляделся, видимо, присматривая путь к отступлению.
— Вы представляете, как трудно было моей матери одной воспитывать такого больного ребенка?
— Нет, не представляю! — честно признался адвокат. — Но, надеюсь, эти припадки с возрастом прошли?
— Если бы! — грустно вздохнула Лола. С возрастом они стали только чаще! Теперь они случаются по крайней мере дважды в месяц. И обычно это происходит тогда, когда. я чем-то взволнована!
Адвокат беспокойно огляделся по сторонам и еще немного отодвинулся от Лолы.
— А что говорят врачи? — с опаской осведомился он.
' Да ничего особенного, — Лола легкомысленно отмахнулась. — Это, конечно, неизлечимо, но приступы случаются не слишком часто, а в промежутках между ними я себя вполне нормально чувствую.
Из угла снова донеслось громкое покашливание. Лола обернулась и увидела Олега Олеговича, который побагровел от злости и, кажется, готов был испепелить ее взглядом.
Она как ни в чем не бывало отвернулась от «продюсера» и продолжила, обращаясь к перепуганному адвокату:
— Так что вы говорили о последней воле моего бедного отца? Расскажите скорее, я так волнуюсь, так волнуюсь! Я просто места себе не нахожу от волнения!
— Зачем же волноваться? — испуганно проговорил адвокат. — Совершенно не нужно волноваться! У вас нет никаких поводов для волнения!
В это время дверь открылась, и мрачная служанка вкатила столик, на котором был сервирован кофе. Адвокат взял чашку, кивком поблагодарив прислугу, Лола последовала его примеру.
— Нет, все-таки я очень взволнована! — воскликнула она, отпивая маленький глоток. Вы просто не представляете, что я чувствую!
У меня сердце так колотится, так колотится!
— Простите, — адвокат растерянно следил за ней, — а вам не вреден кофе? Эти ваши приступы…
— Кофе? — Лола сделала еще один большой глоток и громко рассмеялась. — Наверное, вреден, но если отказаться от всего, что вредно, стоит ли тогда жить? Жизнь — это вообще смертельная болезнь!
