и заорал:
— Гони за ними! Живо!
Джип, подпрыгивая на ухабах, промчался по бездорожью и вылетел на грунтовую дорогу, ведущую к шоссе. «Мерседесу» пришлось объезжать неровный участок, из-за чего преследователи потеряли несколько драгоценных секунд. Джип скрылся за поворотом Леня, придерживая руль левой рукой, правой достал из кармана нож и разрезал веревки на руках Беаты. Та тут же попыталась броситься ему на шею.
— Подожди! — с трудом отпихнул ее Маркиз. — До того ли!
— Как хочешь, — Беата надулась и отодвинулась в угол. — Между прочим, камея здесь, в этой машине!
— Я догадался, — кивнул Леня. — Молния это значок «Опеля»? Она под задним сиденьем?
— Под чехлом.
— Они скоро тоже догадаются, — проговорил Леня и взглянул на часы.
Сбоку на дорогу выехал «Фольксваген», за рулем которого сидел Ухо. Маркиз немного сбросил скорость и повернулся к Беате:
— Открой свою дверцу и приготовься. Как только окажешься рядом — перепрыгивай в ту машину!
— Да ты что? — ужаснулась женщина. Я же не каскадерка!
— Хочешь снова к ним? — Леня мотнул назад, где из-за поворота уже доносился приближающийся шум мотора костоломовского «Мерседеса».
— Нет! — охнула Беата.
Она закусила губу, осторожно открыла дверцу и зажмурила от страха глаза.
— Глаза открой, — посоветовал Маркиз, — а то промахнешься!
Машины поравнялись. Задняя дверь «Фольксвагена» распахнулась, оказавшись рядом с Беатой. Женщина выдохнула, как перед прыжком в ледяную воду, и ловко перекатилась в соседнюю машину. Ухо немного приотстал и бросил на колени Маркизу тяжелый резиновый мешок. В следующую секунду он захлопнул двери и резко набрал скорость.
Леня, наоборот, чуть затормозил, так чтобы преследователи, выехав на «Мерседесе» из-за поворота, увидели его джип перед тем, как он свернул на шоссе.
Вот они! — крикнул начальник костоломовской охраны, увидев впереди джип. Гони! Теперь они не уйдут!
«Мерседес» выехал на шоссе и прибавил скорость. Впереди, в сотне метров, маячил джип с беглецами.
— На шоссе мы их сделаем, — проговорил, обернувшись к шефу, водитель.
— Не говори «гоп»… — мрачно проворчал бровастый, доставая из бардачка пистолет.
До сих пор все шло не так, как он планировал.
Однако джип понемногу приближался.
Машины проехали под железнодорожным мостом, шоссе шло теперь вдоль озера.
«Мерс» еще прибавил скорость и начал догонять машину беглецов. Когда до них оставалось совсем немного и преследователи пошли на обгон, джип неожиданно вильнул, как будто налетев на какое-то препятствие, и съехал с шоссе. Водитель «Мерседеса», чертыхаясь, резко затормозил, с трудом справился с заносом и остановился, подъехав к краю дороги.
Оба пассажира выскочили из машины и бросились к озеру. Они успели увидеть, как тяжелый джип медленно уходит под лед, в черную, будто маслянистую воду.
Бровастый шеф разразился длинной и цветистой матерной тирадой.
После этого он замолчал примерно на минуту и вдруг мрачно выпалил:
— Идиот!
— Я не виноват, шеф, — начал оправдываться шофер.
— Да не ты идиот, я! — Бровастый двинулся к берегу. — Камея ведь все это время была в «Опеле»! Как я не понял! Она спрятала ее под сиденьем, пока ее везли! Поэтому они и угнали этот чертов джип! Не из-за бабы, а из-за денег!
В это время подъехал «бумер» с остальными бойцами. Все высыпали из машины и изумленно смотрели на следы джипа, уходящие в воду.
— В этом месте у берега глубоко, метра четыре! — проговорил один из охранников, перехватив взгляд шефа. — Я летом тут нырял…
— Нырял! — зло повторил шеф. — К чертям собачьим, все концы в воду! Вам хорошо, а мне хозяину докладывать! Он с меня живого шкуру сдерет!
Мрачно сплюнув, он вернулся на шоссе и сел в «Мерседес». Всю дорогу до города он всерьез размышлял, не перейти ли работать в спортивную школу тренером по дзюдо. И не так нервно, и патриотично.
В ста метрах от того места, где затонул джип, берег озера резко заворачивал в сторону и скрывался за густыми кустами. Здесь, незаметный с дороги, стоял «Фольксваген». Беата пила кофе из термоса, прислонившись к капоту. Ухо нервно вышагивал вдоль берега, посматривая на большую черную полынью. Вдруг вода громко плеснула, как будто под ней прошла огромная рыба, и разошлась. На берег выбрался человек в черном гидрокостюме.
— Живой! — крикнул Ухо, бросаясь навстречу водолазу. — Живой!
— Почти живой, — поправил его Маркиз, стаскивая маску и резиновый шлем. — Хоть костюм и зимний, пока доплыл, чуть дуба не дал!
Сейчас я тебя разотру… — засуетился Ухо вокруг приятеля.
Сначала чего-нибудь внутрь, — потребовал Леня. — Я знаю, у тебя есть! — И он вытащил из бардачка плоскую фляжку коньяка.
Тогда за руль сегодня больше не сядешь, предупредил его Ухо.
— Ленечка, я так рада! — бросилась к Маркизу Беата. — А что с камеей?
— С камеей все в порядке, — строго сказал Леня, — обсудим все позднее.
Лола открыла дверь на оглушительные звонки.
— Неужели не можешь открыть своими ключами, — проворчала она, не сомневаясь, что за дверью стоит Леня.
Однако в дверь вместо Лени вплыла огромная пушистая елка, и только следом за ней появился смущенный, усыпанный хвоей Маркиз.
— Новый год, понимаешь, — проговорил он, затаскивая лесную красавицу в прихожую, Ну я и подумал — должна быть у зверей елка?
Ну и у нас, конечно, тоже…
— Вообще-то да, — в кои-то веки согласилась Лола, вспомнив, что уже купила Пу И новый красивый комбинезончик, который прекрасно будет смотреться под елкой. — Ну ладно, тащи ее в гостиную…
— А кофе ты не нальешь замерзшему мужчине? — поинтересовался Леня, пристроив елку посреди комнаты.
— Если замерзший мужчина сам его сварит! — донесся из кухни ворчливый Лолин голос. — Я мою посуду!
— Вот так всегда… — вздохнул Леня, направляясь на кухню. — Между прочим, посуду моет посудомоечная машина…
Последнюю фразу, от греха подальше, он произнес так тихо, чтобы Лола ее не расслышала.
Однако не успел он заправить кофеварку, как из комнаты донесся оглушительный грохот. Компаньоны понеслись на шум, тормозя на поворотах. Их глазам представлялись самые ужасные картины — погребенный под осколками нового аквариума Пу И (это представлялось Лоле), обрушивший на себя книжный шкаф Аскольд (это — Маркизу).
Однако действительность оказалась не такой ужасной.
Звери совместными усилиями опрокинули елку и теперь набрасывались на нее, как на поверженного врага — Аскольд с распушенным хвостом, шипя и мяукая, Пу И — с грозным лаем, как настоящая большая собака. Довершал картину кружившийся над елкой Перришон, который хлопал
