Вася инстинктивно схватился за лицо, на котором красочно выделялись полученные от нее синяки. Люся увидела его жест и усмехнулась одними глазами, выразительно покачав в руке сумочку. Затем она повернулась к администратору и попросила:
— Андрей Иванович, я хотела бы поговорить с ним с глазу на глаз!
— Нет вопросов! — Администратор отступил к двери хранилища и поманил охранника.
Василий испуганно покосился на Люсину сумочку и еще немного отступил.
— Не бойся, — Люся усмехнулась, — бить не буду!
Она открыла сумку и достала оттуда плотный лист бумаги.
— Подпишешь эту бумагу — тебя отпустят, не подпишешь… — и она выразительно пожала плечами.
Вася пробежал глазами по строчкам.
«Я, Зайкин Василий Петрович, совершаю явку с повинной и чистосердечно признаюсь, что в период с тысяча девятьсот… по две тысячи… год неоднократно совершал кражи личного имущества граждан, в том числе: золотое кольцо с бриллиантом у гражданки Котомкинои, ожерелье жемчужное и пять колец у гражданки Тельпуговой, шуба норковая у гражданки Рекимчук, серьги с бриллиантами и две тысячи долларов у гражданки Бутберг…»
Список обворованных женщин занимал большую часть страницы. Внизу Вася изъявлял готовность понести законное наказание и оставалось место для даты и подписи.
— Чтобы я, своими руками… — начал Вася, но Люся очень выразительно покосилась на длиннорукого охранника и негромко проговорила:
— Не бойся, я это в милицию не отдам… если ты будешь хорошо себя вести.
Вася тяжело вздохнул, подумал, что уж с женщиной всегда сумеет договориться, и поставил на листе свою подпись.
Люся выхватила у него бумагу, положила в свою ячейку и заперла на ключ.
— Послушай, — удивленно проговорил Вася, — а откуда ты знаешь про все эти эпизоды?
— Я про тебя много чего знаю, — строго ответила Люся, — и теперь слушай меня. Мы с тобой поженимся, в ближайшие же дни. И имей в виду, если ты дашь мне хоть малейшие поводы для недовольства, эта бумага пойдет по назначению!
Затем она окликнула администратора и сообщила:
— Андрей Иванович, мы с этим мужчиной решили пожениться, так что это дело семейное, никакого иска я предъявлять не буду.
Андрей Иванович удовлетворенно кивнул. За долгие годы работы он чего только не видел, и главным для него было незапятнанное имя банка, так что результат переговоров его более чем устраивал.
Вася тяжело вздохнул. Он понял, какая тяжелая жизнь его ожидает.
С самого утра мамочка чувствовала какое-то смутное беспокойство, томительное ожидание большой неприятности. Чтобы отогнать это чувство, она приняла контрастный душ. Обычно это прекрасно помогало ей справиться с депрессией, но сегодня душ оказался бессилен. Мамочка немножко подумала и решила выпить лишнюю чашку прекрасного кофе (робуста пополам с арабикой), но и это испытанное средство не помогло. Тогда она включила радио (передавали семнадцатую часть радиоспектакля «Окончательный анализ» из жизни урологической клиники) и занялась приготовлением обеда. Одновременно, чтобы время не пропадало даром, мамочка нанесла на лицо питательную маску из вчерашней фасоли с томатом.
И как только мамочка заправила пряностями суп-пюре из цветной капусты, в дверях заскрежетал ключ.
Мамочка насторожилась.
Конечно, открыть дверь своим ключом мог только Васенька, и это был безусловно он, но он был не один. Это было ясно по доносящимся из прихожей звукам, но мамочка поняла бы это и в полной тишине. Своим чутким материнским сердцем она поняла, что Вася привел женщину.
Именно это она предчувствовала сегодня утром, именно из-за этого ее томила депрессия, от которой не помогли ни душ, ни кофе. Мамочка схватилась за сердце и выскочила в коридор.
Вася стоял посреди прихожей и помогал снять шубу нескладной особе приблизительно тридцати лет. На лице его была тоскливая безнадежность. Увидев мамочку, он попытался улыбнуться и проговорил:
— Познакомься, мамочка, это Люся.
— Здрасте, — проговорила Люся, справившись наконец с рукавами шубы, — а вы, стало быть, мамочка! Да мы же с вами совсем недавно встречались! Ведь это вы пытались меня переехать? Правда, тогда вы выглядели куда прикольнее!
Мамочка попятилась. В этой особе была какая-то неотвратимость. Она надвигалась на мамочкину жизнь, как товарный поезд из семидесяти вагонов. Словно в подтверждение этого нехорошего чувства Люся уставилась на мамочку немигающим взглядом и решительно сообщила:
— А мы с Василием решили пожениться.
Мамочка попятилась еще немного и села на тумбочку. Тумбочка жалобно пискнула, но выдержала мамочкин небольшой вес. Люся повесила шубу на бронзовую вешалку. При этом было понятно, что она вешает эту шубу всерьез и надолго.
Мамочка откашлялась, справилась с дрожью в голосе и спросила своего сына:
— Василий, кто эта женщина?
— Ты же слышала — это Люся.
При этом он шумно сглотнул, как будто у него в горле застряло последнее произнесенное слово.
— И мы собираемся пожениться! — настойчиво повторила ужасная особа, хотя ее никто не спрашивал.
— Василий, это правда? — трагическим тоном спросила мамочка, делая вид, что не замечает самозваную невестку.
— Да, мамочка, правда, — подтвердил Вася эти ужасные слова.
Мамочка хотела что-то сказать, возмутиться, выгнать наглую особу из дома, но слова застряли у нее в горле, как длинная и острая рыбья кость. Васин голос прозвучал так, что мамочка поняла: это правда.
Пауза затянулась. Наконец Вася шумно выдохнул и выпалил, как будто бросился в холодную воду:
— И не возражай! Это бесполезно! Ничего нельзя поделать!
Мамочка неверно истолковала его истерику и внушительно произнесла:
— Ах, вот в чем дело! Но даже если эта… Люся тебя не обманывает, в наше время с этим не существует проблем! Аборты делают на любом углу, под наркозом и на любом сроке!
— Что ты говоришь! — раздраженно оборвал ее сын.
— Я знаю, что я говорю! — Мамочка почувствовала почву под ногами и решила бороться. — Кроме того, большой вопрос — твой ли это ребенок! Ты у меня такой доверчивый…
— Мама! — выкрикнул Василий. — Ребенок здесь совершенно ни при чем, и никакой аборт не поможет! Разве что ты передвинешь время на сорок лет назад и сама сделаешь аборт, чтобы я не появился на этот свет!
— Василий, — воскликнула мамочка возмущенно, — не забывай, ты разговариваешь с собственной матерью!
— Вот именно! — вступила в разговор Люся. — Мамочка, у вас на кухне что-то горит.
Действительно, теперь мамочка и сама почувствовала запах подгорающего супа-пюре из цветной капусты. Она хотела ответить, что сгоревшая кастрюля ничто по сравнению с ее загубленной жизнью, но слова снова застряли в горле. Мамочка с горьким стоном поднялась и отправилась на кухню. Наглая особа потащилась за ней, демонстративно принюхиваясь. Василий замыкал шествие, опустив голову и тяжело вздыхая, как верблюд, которому предстоит пройти с тяжелым грузом тысячу километров до ближайшего оазиса.
