выглядела расстроенной, уязвленной или сердитой.
– Может, вы предпочитаете, чтобы мы переносили трудности поодиночке? – насмешливо спросила леди Фиона.
– Но я вовсе не считаю себя несчастным. – Йен жестом пригласил занять место.
– Довожу до вашего сведения, ваша светлость, что вы жалкий лгун, – сказала Фиона, грациозно усаживаясь на скамейку. – Не нужно обладать шестым чувством, чтобы увидеть: вам так же, как и мне, ненавистно оказаться в центре внимания общества.
Йен подавил готовый вырваться вдох.
– Я всегда полагал, что женщины только и ждут момента, когда можно будет в полном блеске предстать перед обществом и получать заслуженные поздравления.
– Вы ошибались, как и во многих других вещах.
– Так вы не хотите устраивать бал по случаю помолвки?
– Если учесть, что я не танцую, бал представляется мне чем-то нелепым.
– Могу я спросить, почему вы не танцуете?
К его удивлению, Фиона быстро встала, сделала шаг в сторону от скамьи, после чего повернулась к нему лицом и взялась руками за юбки. Она ведь не собирается… Да, именно так. Она решительно приподняла низ юбок, причем довольно высоко. Достаточно высоко, чтобы он мог хорошо разглядеть узкие ступни и красивые лодыжки, а также соблазнительные полоски затянутых в шелк идеальной формы икр. Очень смелый и провоцирующий жест для женщины, которая не знает его достаточно хорошо, чтобы называть по имени.
Йен удивленно поднял бровь и заставил себя быстро отвести взгляд.
– Мне представляется, – осторожно предположил он, – что вы могли бы танцевать очень грациозно.
– Вы недостаточно хорошо смотрели, ваша светлость.
Ну, раз она просит его… Йен опустил взгляд.
– Я не вижу здесь ничего, кроме совершенства… Фиона вздохнула и сбросила одну туфлю на траву.
Если не считать, что туфля оказалась очень маленькой, она выглядела совершенно обыкновенно – многие женщины носят такие дома. Иногда их даже надевают на балы, но эти были наряднее, украшенные вплетенными металлическими нитями и жемчужинами. Фиона сбросила вторую туфлю, упавшую рядом с первой, и Йен, нахмурившись, наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть. Только теперь он заметил, что подошва одной туфли на несколько миллиметров толще другой.
Потом он снова посмотрел на ее ноги. Фиона все еще держала юбки приподнятыми: одна ее нога твердо стояла на земле, но ступня другой лишь слегка касалась травы.
Йен сел прямо, изучая форму ее ног. Простой осмотр не выявлял никаких отклонений, и он сделал вывод, что проблема, по всей вероятности, в разной длине бедренных или берцовых костей.
Кивнув и заключив свой подбородок между большим и указательным пальцами, он наконец сказал:
– Теперь вижу.
Фиона не ответила: она просто сделала шаг вперед, чтобы всунуть ногу в туфлю. Йен быстро взглянул на ее лицо, отметив, что на нем не появилось гримасы боли.
– Это результат несчастного случая? – поинтересовался он, пока она надевала туфлю с толстой подошвой.
– Мне сказали, – пояснила Фиона, садясь рядом с ним, – что я родилась с этим.
– Но особой физической боли это вам не причиняет, не так ли?
– Почти не причиняет. – Она издала тихий смешок. – Конечно, это совсем не означает, что в детстве мне не приходилось больно падать. Оглядываясь назад, я вижу: мне еще повезло, что тогда я не свернула себе шею.
Йен вспомнил, что Фиона рассказала ему утром об обстоятельствах своего рождения и раннем детстве. Теперь ему было ясно, что ее не показали врачу тогда, когда медицинское вмешательство могло бы легко устранить проблему. Интересно, как часто она падала, прежде чем кому-то пришла в голову счастливая мысль о туфлях с подошвами разной толщины?..
– Если этот дефект представляется вам достаточной причиной, чтобы отказаться от мысли о браке, я с пониманием отнесусь к этому.
Йен изумленно посмотрел на нее:
– Простите?
– Когда я стала жить у Дрейтона и Кэролайн, они показали меня известному врачу и он сказал, что тут уже ничего нельзя поделать. Еще он сказал, что мои дети, если они у меня будут, могут родиться с таким же дефектом.
– Какой милый человек.
– Он просто был честен со мной, – пожав плечами возразила Фиона. – Тем не менее, я могу понять, какое отторжение может вызвать сама мысль о том, что наши дети могут появиться на свет уродами. Если вы хотите расторгнуть…
– Нет. – Она что, действительно считает его таким ничтожеством? – Мое предложение остается в силе.
– Хорошо, но если вы перемените свое мнение в течение последующих нескольких дней, я…
– Даже не помышляйте об этом, дорогая моя.
Фиона кивнула с печальным смирением и начала говорить, глядя куда-то сквозь деревья:
– В туфлях с такими подошвами я хожу достаточно легко, но в танцах нужно делать шаги назад, и, несмотря на усилия лучших учителей… – Она передернула хрупкими плечиками. – Не могу сказать, сколько раз я падала навзничь, сколько раз повреждала лодыжку, пытаясь научиться танцевать. Но наступает момент, когда вы должны признать: конечный результат не стоит тех мучений, которые приходится испытывать на пути к его достижению.
– Можно многое сказать в пользу здравого смысла, – согласился Йен, – но, возвращаясь к действительности, я хотел бы спросить… Почему ваши родственники так обрадовались возможности устроить для нас бал по случаю помолвки?
– Не имею ни малейшего представления.
