— Иди, Аристарх Павлович, — проговорила она. — А я поплачу… Так плакать хочется!.. Поплачу и усну.
Колька с Мишкой, непривычно подавленные, сидели в своей комнате в разных углах — скорее всего, подрались, косились друг на друга.
— В чем дело? — спросил Аристарх Павлович.
— Жвачку вместе покупали, а Колька себе больше захапал! — всхлипывая, сообщил Мишка.
— Ничего и не больше! — запротестовал старший. — Ты две штуки в грязь выплюнул, когда пузыри учился надувать. А одну к стеклу прилепил в электричке.
— Я одну выплюнул!
— Нет, две!
— А зачем пузыри надувать? — сдерживая гнев, спросил Аристарх Павлович.
— Интересно же, — замялся Мишка. — Все умеют, а я не могу…
— Не можешь, так нечего жвачку переводить! — отрезал Колька.
— Я научусь!
— Давайте-ка мне вашу жвачку, — Аристарх Павлович протянул руку. — Сейчас я разделю, по справедливости.
Мальчишки вытащили по горсти тонких пластинок в яркой обертке, доверительно высыпали в руку. От тепла в карманах резинка размягчела, сжалась в комок, словно глина. Дети вытаращили глаза.
— За мной! — приказал Аристарх Павлович и пошел. Мальчишки боязливо двинулись следом. Аристарх Павлович бросил ком жвачки на угли в камин. Пластмасса затрещала, растекаясь, и начала пузыриться — серое, бесформенное вещество…
— Отец вас порол? — спросил он.
— Нет, — почти в голос отозвались присмиревшие братья.
— Правильно делал, — согласился Аристарх Павлович. — Вас нельзя пороть, потому что вы — столбовые дворяне, краса и гордость России.
— Папа говорил, — заметил Колька, — мы старого боярского рода.
— Вот, боярского, — подтвердил Аристарх Павлович. — А знаете, кто такие бояре были? Лучшие мужи, самые первые. Раньше так говорили: Николай — бо ярый муж. И Михаил — бо ярый муж. Значит, яркий, яростный. Все яркие мужи и стали бояре.
— А ты тоже боярин? — спросил Мишка.
— Боярин.
— И столбовой дворянин? — с какой-то ревностью поинтересовался Колька.
— Столбовые дворяне, они по всему государству как столбы электрические стоят, — объяснил Аристарх Павлович. — И всюду свет несут. А я — опорный дворянин. Видали высоковольтные опоры? Железные? С толстыми проводами? Ну вот, я и есть опорный.
— Это как царь? — не поверил Мишка.
— Нет, не царь. Царь — это электростанция, которая ток вырабатывает. На мне только провода висят.
— А кто у нас тогда будет царь? — не отставал Мишка. — Президент, что ли?
— Президент — не царь, — заметил Аристарх Павлович. — Он — динамо-машина: когда ее крутят — она ток вырабатывает. А если не крутят — кусок железа. А царь должен сам крутиться и ток по проводам пускать. Он один как целая электростанция.
— Кто же будет у нас царь? — спросил Колька.
— Ты и будешь!
— Я?
— Ты! Ты будешь Николай III, государь российский.
— А я? — потянулся Мишка к брату. — Кто тогда буду я?
— А ты — великий князь, — объяснил Аристарх Павлович. — Я вам одну тайну открою. Только молчать! Государственная тайна!
Мальчишки огляделись. Аристарх Павлович склонил их головы к себе, сказал полушепотом:
— Мне доверено воспитать из вас царевичей. Жребий пал на вас! Будет новая династия Ерашовых. Были Романовы, теперь Ерашовы.
— Ну да! — неуверенно засмеялся Колька. — Почему на нас? Придумал!..
— Потому что вы — боярского рода! — строго сказал Аристарх Павлович. — Мужи бо ярые! Придет время — сядешь на престол и станешь править.
— Как президент?
— Как государь!
— А кто меня посадит? Всем же хочется царями…
— Всем хочется, но выбор-то на вас упал! Соберется Земский собор в Москве, а я вас приведу и покажу, каких воспитал царевичей. Народ и посадит. Может, Николая по старшинству, а если не подойдет — Михаила.
— Почему не тебя? — спросил Колька. — Ты же сказал, тоже боярин
— А меня, брат, в детстве сильно пороли, — признался Аристарх Павлович. — Кого пороли — тому уж царем не быть.
— Как ты нас будешь воспитывать? — поинтересовался Мишка — Если мы — царевичи, то ведь все нас должны слушаться!
— Вот уж, Михаила Алексеевич, хрен тебе с редькой! — отрезал Аристарх Павлович. — Покуда вас не признают за царственных особ на Земском соборе — мне велено держать вас в полной своей власти.
— Значит, жвачки не будет, — тоскливо проронил Мишка.
— Какая там жвачка! — отмахнулся Аристарх Павлович. — Только особо приближенные могут видеть, как царевич кушает. А государь — так подавно. Представь себе, сидишь на престоле, а во рту у тебя — резина! Мочалка!
— А Клинтон жует, — заметил Колька. — По телевизору видел…
— Клинтон ведь всего-навсего президент, даже не боярин. Пока он добрался до своего кресла, его сто раз выпороли. Президенты, они все поротые, потому их часто и меняют.
— Кто их порол? — не поверил Мишка.
— Кто? — задумался Аристарх Павлович. — А сначала родители, потом начальники. Потому они и жуют резину. Жевать — дело не царское.
— У нас же демократия! — вспомнил Колька. — При демократии никого не бьют. А при царе били.
— Нет, брат Николай Алексеевич, не прав ты оказался, — Аристарх Павлович потрепал его по затылку. — Демократия — это когда поротый президент управляет поротым поголовно народом и все делают вид, будто никто их сроду пальцем не трогал. А если царь сам с рождения битым не был, то вокруг себя битых держать не станет и других бить ему не с руки. Не поротому стыдно людей унижать. Это же все одно, что себя выпороть.
Мишка вдруг смутился, погрыз ноготь и спросил с надеждой:
— Это же неправда, что Кирилл папу убил в Белом доме? Неправда же?
— Конечно неправда! — заявил Аристарх Павлович. — Кто тебе сказал?
— Колька слыхал…
— И слыхал! — подтвердил Колька. — Аннушка маме рассказывала про Кирилла, а мама Аннушке — про папу. Кирилл приехал на танке и расстрелял папу из пушки.
— Ну вот что, царевичи, — прервал Аристарх Павлович. — Ваш дядька в самом деле приезжал на танке и стрелял. Его обманули. Ему дали много-много жвачки и сказали — стреляй. Вы же подрались из-за нее? Подрались! Из-за жвачки все дерутся. Вот и Кирилл тоже купился и пошел против брата. Потому что не царевич.
— Почему не царевич? — засомневался Мишка. — Он тоже боярского рода.
— Потому что дядя ваш жил в детдоме, — объяснил Аристарх Павлович. — И его пороли. После этого всякий боярин становится не яркий муж, а просто яростный человек. Надо его помиловать. Казнить-то
