— Не встану! — решил он для себя.
— Олег, ты слышишь? — это был сонный голос жены. — Тебе звонит Крышкин!
Она не могла знать его! К тому же Крышкин ровным счётом ничего не знал о Савватееве из-за слишком большого различия в служебном положении, никогда бы не стал звонить домой да ещё и представляться. Ему поручено провести рядовую анонимную экспертизу, которые он проводит десятками, и написать обыкновенное заключение, ответив кратко и определённо — да или нет…
— Проснись, Олег! — трясла его жена. — Неужели ты заказал Крышкину генетическую экспертизу? И ты опустился до такого?..
Савватеев встряхнулся и вместо крика и голоса жены услышал звонок служебного сотового телефона, спрятанного во внутренний карман, — личные никогда на операции не брали, чтоб не отвлекаться.
Сон был в руку.
— Олег, я волнуюсь, — с привычным недовольным звоном проговорила жена. — Ты когда дома будешь?
— Света, я в командировке, — чувствуя себя застигнутым на месте преступления, сказал он. — Разве тебе не позвонили?
— Нет, — односложно и гнусаво от слез ответила Светлана. — Мог бы предупредить…
Мимолётный сон будто сдул прежнюю решимость.
— Сам не знал! — пробурчал Савватеев.
— Я не верю тебе.
— Чему не веришь? Что я в семистах километрах от Москвы?
— Звонила тебе на работу… Там все время отвечает женщина!
Лучший способ защиты — нападение, и Светлана это давно уяснила…
— Квартирантку пустил! — огрызнулся Савватеев.
— Почему она так разговаривает со мной?
— Как — так?
— Это твоя любовница?
Оправдываться было бессмысленно, однако он попробовал:
— Ты прекрасно знаешь: когда я в командировке, отвечает секретарь.
— Приезжай домой, что бы ни произошло. Дочка не спит без тебя. Надо отвечать за тех, кого ты приручил. Я знала и ждала, что ты бросишь нас. Но как ты мог бросить сейчас, когда я ещё слаба?..
— А с чего ты взяла, что я вас — брошу? — крикнул он уже в пустой эфир, испытывая удушливый приступ ревности, смешанной с негодованием.
Если ждала, значит, чувствовала свою вину…
Несколько минут он ходил по берегу как заведённый, сон пропал, угаснувшая было неприязнь к собственной семье вдруг вновь поднялась жгучим комом, и он стискивал зубы, чтобы не завыть. А сознание, приспособленное и ориентированное на анализ всего, что происходит, тут же совершило то, что раньше не смело и не допускало, — выстроить жёсткую логическую цепочку: этой назойливой ревностью и подозрениями жена пытается скрыть некое своё постыдное действие, скорее всего, измену.
Пятнадцать лет совместной жизни они пытались зачать дитя, проверялись, даже лечились и не зачали. А тут вдруг получилась дочка — в проезжего молодца, и Савватеев, давно готовый к отцовству, не испытав кровного родства, не ощутил любви к девочке. И несмотря на все старания жены, никогда её не ощутит, потому что никогда не смирится с позором обманутого мужа…
Он встряхнулся и затоптал воображение, как окурок: нет! Все сомнения и подозрения от усталости, бессонницы и собственного бессилия! Светлана не смогла бы изменить, ведь они уже привыкли, что нет и не будет детей, и это уже не отражалось на их отношениях. Зачем ей рисковать и разрушать устоявшуюся жизнь? Только для того, чтобы с великими муками выносить и родить дитя в тридцать шесть лет?..
От этих мыслей его оторвал вызов Финала, прозвучавший будто из другого мира. Старший разведчик говорил шёпотом:
— Я во втором квадрате. Вижу мальчишку… Ходит в пятидесяти метрах от базы…
— Какого мальчишку? — бестолково спросил Савватеев.
— Худенький, лет тринадцати… Грибы ест.
— Как ест? Сырыми, что ли?
— Может, не грибы… Но что-то собирает и ест… И вроде плачет, всхлипывает…
— А что он плачет?
— Не знаю… Если только потерялся, заблудился…
— Ну подойди осторожно, выясни, что случилось. Только не пугай.
— Понял…
Прошло минут пять, и все это время Савватеев пытался вспомнить, на чем же остановился в своих размышлениях, оправдывающих жену. Не вспомнил, потому что, находясь в здравом уме, оправдать её было нельзя. Если только унять самолюбие, терпеливо снести позор и воспитывать чужого ребёнка.
— Я к тебе не вернусь, — мстительно проговорил он, испытывая облегчение.
Это хорошо, что он поехал в срочную командировку, вырвавшую его из привычного житейского потока: сразу наступило отрезвление и на расстоянии увиделось все, что уже начинало казаться незначительным.
Финал теперь говорил громко и торопливо:
— Он убежал!.. Я подошёл тихо, фонариком посветил, а он как рванёт! Догнать не мог! Темно… И это вроде не пацан, не подросток.
— А кто ещё?
— Похож на заморённого негра… Лицо чёрное и руки… Натуральный. И босой…
— Откуда здесь негры, сам подумай?
— Кто знает?.. Студент какой-нибудь отстал, заплутал, оголодал. Сморщенный весь…
— Ладно фанатазировать. Появится снова — отслеживай и не подходи, я сам.
— Понял…
Ночь была довольно тёплая для середины осени, однако вместе с решительными мыслями и облегчением Савватеев почувствовал озноб, брезентовая куртка, подобранная на складе, и толстый свитер не грели и, казалось, напротив, втягивают в себя холод. Стоило чуть расслабиться, как начинали стучать зубы, а шёл всего лишь третий час ночи! Савватеев подумал, что знобит от реки, переместился в лес и услышал громкий шёпот:
— Товарищ полковник!.. Сюда подойдите.
Командир диверсионно-разведывательной группы Варан сидел на сосне в полутора метрах над землёй, в руках у него мерцал зелёный огонёк прибора ночного видения.
— Что?
— На территории базы что-то копают. Савватеев молча взял прибор — человек копал что-то у стены круглого каменного строения.
— Они зашевелились! — громко шептал Варан. — На всякий случай решили перепрятать останки.
Это было бы хорошо, но слишком уж просто, на уровне счастливой случайности, в которую Савватеев давно уже не верил, и если достигал успеха, то обычно через муки и страдания.
— Подойди к забору и постучи, — приказал он Варану.
Варан удалился, и скоро послышался злобный лай собак возле изгороди. Мужик с лопатой лишь на минуту замер и снова принялся копать, как ни в чем не бывало.
— Наблюдай, — безразлично сказал Савватеев.
Углубившись в лес, он побегал, попрыгал, размялся, но так и не согревшись, скорым шагом отправился к машинам, взять у водителей что-нибудь тёплое. И тут заметил, как из леса на дорогу скользнула какая-то плоская в темноте фигура человека и послышался тоскливый, монотонный плач. Это хлипкое, призрачное существо спотыкаясь побрело по колее — в ту же сторону, где были спрятаны машины, кажется, ничего не замечая вокруг. Приблизиться к нему вплотную не составляло труда, но Савватеев двигался на расстоянии, помня о необычной прыти этого «подростка».
