И только тут он увидел, что впереди сквозь редкий лес просвечивают огни забора и горят окна КПП!
Космач попятился, не сводя глаз с темного контура «уаза», развернулся и побежал в обратном направлении.
Надо же, леший водит!
Когда машина пропала из виду, растворившись в темноте, он прибавил хода, чтоб наверстать потерянное время – на востоке, за спиной, светлая полоса! Он помнил, что впереди еще должно быть широкое поле, и спешил, чтоб перескочить открытое место по темноте. Примерно через два километра лес поредел, замаячило светлое пространство; сбавив темп, Космач приблизился к крайним деревьям и встал на обочине. Дорога по полю растаяла полностью, потому хорошо просматривалась темная полоса асфальта средь белой равнины, а на том краю уже мелькали редкие фары автомобилей на трассе.
За спиной было тихо. И если б не этот странный «уаз», почему-то остановившийся недалеко от КПП, можно было бы подумать, что тревогу в воинской части еще не подняли. Но часовой давно бы уж обнаружил бревна у забора, да и оглушенный охранник должен прийти в себя…
Выбежав на поле, он потерял остроту зрения, черная дорога скрадывала пространство и расстояние. Космач бежал почти наугад, с чувством пловца, бросившегося в стремительную незнакомую реку – надо грести и грести, а противоположный берег все равно будет.
Он уже есть в виде шоссе с огоньками…
До перекрестка оставалось метров двести, и вдруг в лицо ударили слепящие лучи фар. Он инстинктивно заслонился рукой и на секунду замешкался от неожиданности, кинулся назад и словно напоролся на дальний автомобильный свет, ударивший с близкого расстояния. И прыгнул с насыпи с опозданием, в тот момент, когда заметил тени людей, бегущих к нему с двух сторон. Кювет оказался глубоким и заполненным раскисшим снегом.
Он успел вырваться из ямы и уже почувствовал под ногами твердь, но перед глазами вдруг полыхнуло белое, слепящее пламя, а от мощного грохота голова вздулась, будто шар, и лопнула с звенящим треском.
Потом сверху навалилось что-то громоздкое и грузное, вдавив его лицом в жесткий кристаллический лед…
7. Предводитель
В первый момент Палеологов сообщению не поверил, посчитал за чей-то идиотский розыгрыш, поскольку голос по телефону спросонья узнать не мог, однако ничего не сказал, велел перезвонить на мобильный, номер которого был известен узкому кругу лиц. Не прошло и минуты, как звонок повторился.
– Автор у нас, – доложил барон Гален.
Удачи в жизни случались, но не так часто и не такие крупные, чтобы можно было верить безоговорочно.
После того как Космач оказался в офисе ГУРА, за тройной системой охраны, надеяться было почти не на что. К воинской части отправили машину радионаблюдения, и то на всякий случай, вдруг да проскочит в эфире что-нибудь интересное. Перехватить Автора можно было только в случае, если его вывезут с объекта в обыкновенной машине и с небольшой охраной. Но и тогда риск оставался непомерным, перестрелки и трупов не миновать, а ГУРА – контора государственная, под патронажем самого премьера…
Надежды на удачу в Холомницах было больше, к тому же туда уехал сам генерал Ногаец…
– Вы его видели? – спросил предводитель. Барон, как всегда, оставался выдержанным и кратким.
– Да, видел. Это он.
– Как выглядит?
– Все на месте, светлая борода, длинные темные волосы.
– Во что одет? На нем должна быть волчья шуба!
– Шубы нет, пуховая куртка. Но это он.
– Документы нашли?
– Нет, в карманах пусто.
Предводитель верил и не верил. Однако совершенно отчетливо понимал, что два раза подряд не повезет и если удалось захватить Космача, то миссия генерала в Холомницах обречена на неудачу.
– Как его взяли?
– Перехватили в эфире сигнал тревоги. Оглушил охранника и перепрыгнул через забор. Считаю, повезло…
– Каким образом, барон?
– Не знаю, перепрыгнул. Да еще ряженым физиономии попортил.
– На заборе проволока под током! Сигнализация, спираль и часовые!
– Могу уточнить. Есаул только что вышел от меня…
– Не надо, высылайте машину! – Предводитель натянул халат. – От генерала что?
– Пока ничего конкретного.
Гален легче верил в удачу, счастливое стечение обстоятельств, в Божье провидение, чем в находчивость и оперативность группы, работавшей по захвату Автора. В охранном предприятии случайных людей не было, принимали только бывших офицеров – десантников, морпехов и ментов, но барону не нравился казачий антураж. Он считал это ребячеством, посмеивался над золотыми погонами и шашками, предпочитая форме цивильный деловой костюм. Офицеров на самом деле только поверстали в казачество, к соответствующему сословию раньше они не имели никакого отношения, будучи коренными жителями столицы и Подмосковья. Однако атаман Ногаец был исконным кубанцем, из старой казачьей семьи, до революции получившей дворянское достоинство.
К мнению Галена он относился снисходительно: барон происходил из Австро-Венгрии, долгое время жил за рубежом и в тонкостях русской жизни почти не разбирался, хотя много лет работал в советских посольствах.
Одеваясь, Палеологов подумал о Петербурге: надо бы отзвониться, сообщить об Авторе, но время семь, Землянов наверняка еще спит. Впрочем, такой вестью можно пожелать доброго утра…
В последний раз они связывались по телефону в день смерти академика, и разговор состоялся неутешительный, Космача выпустили из квартиры Барвина через черный ход, о существовании которого никто не знал.
Глеб Максимович взял трубку после второго гудка – бодрствовал.
– Простите, я не разбудил вас?
– Ну что? – отозвался Землянов. – У вас в Москве встали?
– У нас уже гостей принимают, – сказал предводитель, сдерживая чувства.
– Кто пожаловал в столь ранний час?
– Великий неизвестный Автор.
– Так. – Длина паузы говорила о многом. – Это событие, нужно обсудить. Через три часа жду.
Палеологову очень хотелось взглянуть на Космача, но переносить встречу с Земляновым хотя бы на час было нельзя. Он приглашал к себе в исключительных случаях и всегда по вопросам основополагающим.
– Хорошо, я еду в аэропорт.
И все-таки не мог изменить традиции, велел заехать в свои владения, на территорию дворянского собрания, и вошел в каменный сарай, оборудованный под конюшню. Здесь стоял его конь, служивший более талисманом, поскольку верховой ездой Палеологов занимался редко и мало. Найти настоящую парадную лошадь бело-серебристой, царской масти без единого темного пятнышка было делом невероятно трудным. Такая кобыла в единственном экземпляре оказалась в кавалерийском полку, который обслуживал
