девяностом году вместе с другими диссидентами и, как все, стал бороться за права человека. Сотрудничает с обществом «Сохнут». Бесплатно дает юридические консультации, защищает кое-кого в Судах, хлопочет визы для иммигрантов…
— Как же он пролетел с визой для Кацнельсонов?
— Обдурить «Моссад» и миграционную службу очень трудно. Там же бывшие наши граждане работают. Это я тебе как профессионал говорю. Впрочем, кто его знает, может и не пролетел, — вдруг сверкнул золотом зубов полковник. — Может, сам все устроил, кто его знает. Бабка надвое сказала…
— Думаешь, это с его ведома грохнули старика и обчистили тайник?
— Да что ты! Бизин не наводчик, это для него мелковато… Надурили его крепко! Вернее, обоих со стариком. А вот обидчика он знает. Должен знать, обязан!
— Известно, куда он ездил в командировку?
— В Переделкино, по Киевскому направлению.
— У вас что, тотальная слежка за населением?
— Живет он там! — Кужелев усмехнулся, выпил рюмку и засобирался. — Купил писательскую дачу, сделал евроремонт, сигнализацию… Все, пора! Я же тоже на даче, между прочим, живу летом, и пилить мне через всю Москву, да от кольцевой двадцать пять… — Его взгляд вдруг замер на браслете. — А это что такое у тебя?
— Да так, безделушка, — Хортов попробовал натянуть рукав рубашки. — Говорят, стабилизирует давление.
Будучи еще капитаном, Кужелев отличался бесцеремонностью, а в полковниках вообще обнаглел. Он схватил руку Хортова, покрутил кисть, разглядывая браслет, и присвистнул.
— Ну да! Когда на руке безделушка граммов на сто золота особой пробы, давление будет идеальным… Подарок жены?
Хортов обрадовался подсказке.
— А чей еще? У богатых свои заморочки. Сама ходит, как ювелирный магазин, и мне теперь… И почему ее до сих пор никто не ограбил?
Полковник, конечно, не поверил, хмыкнул, скосил глаз.
— Ладно уши притирать, пехота. Штучка-то женская.
— А мне откуда знать? Это ты у нас специалист по драгоценностям.
Чувствовалось, Кужелеву было неуютно в доме: почему-то говорил и озирался, тянул носом воздух, будто пожар чуял.
— Слушай, пошли на воздух, что-то у тебя душновато…
— Погоди, ты мне еще ничего не сказал, — Хортов встал посреди коридора. — Не выпущу, пока не выпотрошу.
— Это ты про что?
— Мы же договорились. Что мне делать с материалом?
— С каким?
— Про смерть старого авантюриста! Про настоящую смерть, не от инсульта.
— Ты что, писать об этом собрался?
— Меня интересуют только акции. И больше ничего.
— Мне о них ничего неизвестно, — полковник потряс ключами от автомобиля. — Слышал звон?
— Врешь. Вы оба с законником врете! Если информация закрытая, так и скажи. Я вижу, ты же выкручиваешься, и это у тебя плохо получается. Даже зубы не блестят.
— Это я мало выпил. Но больше не могу, за рулем, как-никак… Бывай, я поехал!
— Ну так выпей. И расслабься, — Хортов потянул его к столу. — Напросился на магарыч, а сам деру? Садись!
Кужелев неожиданно подчинился, однако к столу не сел — достал из кейса, как показалось, сотовый телефон, открыл дверь в комнату и встал в проеме. Картин на полу он не заметил, потому что был занят прибором — поигрывал пальцами на кнопках и смотрел на табло.
— Ты что? — спросил Андрей, наливая водки.
Тот поднял палец, и в это время приборчик в его руке издал неприятный переливистый свист, похожий на звук фонирующего микрофона. Хортов подошел к полковнику и заглянул через плечо: это был портативный сканер с рамочной антенной.
Тем временем Кужелев приблизился к окну, перешагнув полотно, поднес прибор к металлическим карнизам и глянул выразительно, мол, комментарии излишни. Встал на табуретку и стал тщательно исследовать алюминиевый профиль, светил фонариком, подносил зеркальце, чтоб увидеть, что внутри, наконец, осторожно спустился, снял с вешалки пиджак Андрея и, сунув ему в руки, открыл дверь.
Он был возмущен или даже взбешен; в этом, непривычном для него состоянии, готов был ломать и крушить все вокруг. В машине он так хлопнул дверцей, что отлетела пластмассовая накладка.
— Как же я сразу не врубился? Ведь чуял!.. Профессиональная работа, японская закладка на суперпитании. Год пролежит, хоть бы что…
— Кто прослушивает мою квартиру? Ваши?
— Откуда я знаю?!.. Замок открывал, все нормально?
— Вроде бы… Как-то внимания не обратил, думал… — он чуть не проговорился о цыганке.
— Наш с тобой контакт срисовали, вот что плохо. А если это наша служба безопасности?
— Ты не можешь определить, чья закладка?
— Кто ее определит?.. На одном рынке покупаем. У нас используются точно такие. Не дай бог, наши вложили…
— Что-то ты осторожный стал…
— Ботинки жмут, на размер меньше выдали.
— Но в машину тебе не всадили клопа!
— Кто их знает…
— Так что с акциями?
— Ничего, — Кужелев покрутил головой, осматриваясь. — Их не существует. Якобы. Тайна империи, покрытая мраком.
— Бывшей империи?
— Слушай, пехота… Дело это темное, потому параллельно с нами взялась за него и контора при администрации президента. Не исключено, что они и слушают тебя, зная наши контакты… Эх, надо было давно проверить твою квартиру!
— Может, они сами акции ищут? В этой конторе?
— Пенки они снимают! У них там полтора специалиста, остальные бывшие политработники и менты. Мы раскрутим — они себе палку нарисуют.
— А кто же старика и адвоката надурил?
— Это я сказал, надурили?
— Ты!
Он подумал, поборолся с собой и, облокотившись на руль, вздохнул:
— Жмут ботинки… А раньше поскрипывали.
Хортов не стал ничего уточнять, незаметно ощупал браслет: кажется, передавило сосуды и рука начала отекать.
— Обувь разнашивать надо, — посоветовал он. — Растаптывать.
— Ты мне лучше скажи, умник, где браслетик взял?
— Ну а если не скажу?
Кужелев пожал плечами.
— В общем-то, как хочешь… Только он из контрабандной партии. Таможня засекла ее в Шереметьево, количество изделий неизвестно, а вес около двадцати семи килограммов. Товар шел из Индии, внаглую перевозили. Дали команду пропустить, чтобы выйти на получателя, а золото исчезло прямо в аэропорту… Это первый выплывший браслет, а у меня дело с прошлого года висит. Теперь хоть могу количество посчитать. Двадцать семь килограммов разделить на сто граммов, сколько будет?
Хортов никогда до конца не доверял ему: что бы полковник ни делал, как бы к нему ни относился, в
