от бессилия. Люди, похожие друг на друга и все как один обряженные в длиннополые кожаные пальто, стояли полукругом, как зрители на гладиаторском бою, подавали команды и получали наслаждение! Верно, во искупление вины, в драку ввязался лишь тот майор, захваченный в плен. Уже без наручников, он залез в кузов грузовика, располосовал тент и попытался накинуть веревку на голову Мавра, но тот слышал хруст брезента под лезвием, был готов и от петли отмахнулся. И тогда в отчаянии (иначе не объяснить глупого, киношного действия), майор прыгнул сверху и промахнувшись, вписался мордой в асфальт.
Между тем к «лепестку» подъезжали легковушки с мигалками, приполз и автобус, набитый солдатами, но их не выпускали, а гражданские, многие из них в таких же кожаных шинелях, бежали к месту побоища, отдавали команды, кричали друг на друга, слышалась английская речь, русский мат и чей-то дурацкий смех — короче, началась полная бестолковщина. И все это шло фоном, поскольку Мавр дрался с оставшимися спецназовцами, упорными, злыми и крепкими на удар ребятами, пока кто-то не пролез под грузовиком и не оказался у него за спиной.
Он даже не успел взглянуть на человека, взявшего на удушающий жим, чувствовал лишь сильную руку, видел локоть на собственном горле и отвратительный, сильный запах кожи…
Воткнули ему иглу шприц-тюбика, или просто оглушили, он так и не понял, казалось, просто утомился и прилег тут же, на дороге. Мавр не осознавал, как его везли и куда, очнулся в воздухе, голова была повернута налево — в иллюминаторе белые кучевые облака, самолет набирал высоту или, напротив, шел на посадку: мутило и отказывал вестибулярный аппарат.
Последние события не отметились в памяти, однако агрессия и бойцовские чувства остались — хоть сейчас бросайся в драку.
В салоне всего несколько кресел вокруг стола, и на каждом по человеку, лица смазаны — компания эта похожа на делегацию, только что собранную из незнакомых друг другу людей, но объединенных одной мыслью. Кажется, никого из них у дорожной развязки на Каширке не было, кроме одного майора: харю будто рашпилем обработали, нос картошкой. Все что-то пьют и молчат, а этот отвернулся в сторону Мавра и, как барышня, смотрится в зеркальце, промокает салфеткой сукровицу на ссадинах.
А выше, над головой, словно ангел небесный — девица в белом, то ли стюардесса, то ли медсестра.
— Куда летим, господа? — как ни в чем не бывало спросил Мавр.
Все обернулись к нему, отставили бокалы. Глава делегации выделялся малым ростом, огромными очками и очень усталым видом — должно быть, ночей не спал, выслеживая Пронского.
— Как себя чувствуете, генерал? — участливо поинтересовался он и легко поднялся с кресла, отчего майора с разбитой рожей как ветром сдуло. Ангелица взяла его руку, пощупала пульс, ответила за Мавра.
— Все в порядке, состояние удовлетворительное.
— Да, здоровье у вас богатырское, — усаживаясь на освободившееся место, проговорил очкастый глава. — Простите, Александр Романович, пришлось прибегнуть к незаконным приемам. Но вы же неукротимый! Двух человек отправили в больницу с переломами.
Делегация без всякой команды дружно встала и покинула салон.
— Мне не ответили на вопрос, — напомнил он. — Куда мы летим?
— Отвечу прямо — в Симферополь. Надеюсь, догадываетесь, зачем?
— Тогда спрошу прямо — чьи вы люди?
— Я специальный помощник президента, — представился глава. — Моя фамилия Коперник. Но вы ее не слышали.
— Как же? Известная фамилия.
— Да-да, — он мягко улыбнулся. — Кстати, мой род ведется от знаменитого предка.
— Надеюсь, тоже по профессии астроном? — не удержался Мавр.
— Люблю смотреть на звезды, сказывается наследственность, — признался он. — Но по профессии, увы, я политик.
Это уже был третий человек с такой фамилией, когда-либо встречавшийся Мавру. Один Коперник был просто начальником лагеря на строительстве Беломорканала, второй — казнокрадом и мошенником, работавшим в Центральном хранилище государственного банка, где выбраковывал и сжигал в специальной печи пришедшие в негодность и изъятые из оборота деньги, а на самом деле вывозил их мешками, за что начальник отдела по борьбе с финансовыми преступлениями Пронский дважды привлекал его к ответственности. В тридцать седьмом этому Копернику каким-то образом удалось избежать суда и еще вернуться на старое место. Но спустя год, невероятными усилиями его удалось поймать с поличным, после чего он был осужден «тройкой» и расстрелян.
Все Коперники утверждали, что они те самые, и должно быть, великий астроном в гробу переворачивался от таких «родственников».
— А как вас называть? — проникновенно спросил Коперник. — Генерал? Александр Романович? Или просто — князь?
— Хоть горшком, лишь бы в печь не сажали.
— Наверное, вы отвыкли от своего имени?
— Да нет, — обронил Мавр. — Мысленно я всегда оставался самим собой. Говорят, со сменой фамилии меняется и судьба, но я с этим не согласен.
— Поразительно! Как вам удавалось столько десятилетий жить внутри страны, среди своих людей и соблюдать абсолютную конспирацию? Поверьте, генерал, это не праздное любопытство. Наконец-то нынешнее правительство начинает подумывать, как уберечься от казнокрадства, а значит, и краха при чрезвычайном положении. И возвращается к старому как мир, но проверенному веками способу… Очень русскому способу, надо заметить! Созданию специальных финансовых средств.
— Любопытно… А что, Россия собирается объявить кому-то войну?
— Ну почему же так, генерал?
— По традиции СФС создавались на основе средств, полученных от победных результатов войны. Трофейные ценности, контрибуция…
— Меняются время и традиции. Намерения вполне серьезные и у правительства и у президента. Кончился период революционных настроений, настала пора строить государство. Вы сейчас — главный консультант по этим вопросам, и мы будем прислушиваться к вашему мнению.
— Для этого надо было брать меня, как преступника?
— Но вас иначе не взять! — восхитился чему-то Коперник.
— Ладно, прислушивайтесь. Я уверен, у вас ничего не получиться.
— Ну почему же так категорично, генерал?
— А откуда взять денежки, чтобы припрятать на черный день? Может, выпустить очередную порцию ГКО? Или еще раз ограбить население?
Самолет все-таки снижался, значит, Мавр пробыл без памяти часа четыре…
— Вы утрируете. Россия — это нефть и газ, но чтобы не обворовывать потомков, можно откладывать для них не в банки, которые лопаются, как мыльные пузыри, и не деньгами. Хранить в виде ценностей и в форме СФС. Скажите, что это не благородная задача? Или не государственная?
— Украдут сами хранители.
— Почему вы не украли?
— Я князь.
— Мы найдем князей.
— А что их искать-то? Потерялись?
— В демократических кругах воспиталась собственная партийная элита.
— Ты посмотри на них! Это у вас идейная элита?.. Удерут на Запад вместе с черной кассой на следующий же день.
— А старшие офицеры и генералитет?
Мавр грустно усмехнулся.
— Там все честные — нищие, а нищим, даже если очень хочется, доверять нельзя… Ну, кто еще там по рангу? Отставные президенты и премьеры?
— Среди рядовых коммунистов старой закалки остались честные люди, — нашелся Коперник.
