твоя батарея разряжена, ты на нулях. Я видела, как упал твой боевой темп, когда ты дрался с Драконом. Иначе бы ты сразу надрал этому желтому говнюку задницу, верно?
Она яростно впилась зубами в мочку Глебова уха, прокусив ее почти насквозь. Эту боль Глеб почувствовал и дернулся, чем мог. Получилось слабо.
– Жаль, что мне запретили отрезать от тебя куски, – пальцы Ксаны поглаживали его лицо и шею, – Я бы взяла на память ухо. Или оба. Носила бы на шее, как ожерелье.
– Право, я этого не стою, –деликатно ответил Глеб. «Сколько там сказал японец? Сорок минут? Что-то долго они возятся. А то и правда эта свихнувшаяся пантера возьмет себе на память… что- нибудь».
– Я слышала, сейчас модно пересаживать себе части тела любимых. У меня парень черный, ну, ты его видел. Я думаю взять у него полоску кожи и пересадить вот сюда, – Ксана провела ногтем по своему белому и гладкому бедру, остановилась возле свежей «нашлепки» биобинта. – Как ты думаешь, мне пойдет?
Глеб не ответил. Его глазные яблоки поворачивались вслед за ее запястьем, на котором теперь покачивалось две пары наручников. Удивительного, средневекового дизайна. С выдвижными шипами, обращенными внутрь «браслета».
– Я знаю, что тебе пока это не нужно, – сказала она, изгибаясь, чтобы надеть наручники на его щиколотки.
Соединяющую их цепь она продела через металлический поручень на боку дивана. К другому такому же Ксана поочередно приковала руки Глеба.
– Но моя страховка кончилась вчера, и я не успела ее возобновить. А без нее и «браслетов» я нахожу игры с тобой слишком рискованными. Даже когда у тебя разряжены батареи. Так что сделай одолжение, не рыпайся слишком сильно. Срабатывая, эти штуки вонзают шипы на несколько сантиметров вглубь. По слухам, не очень приятное ощущение.
При желании это можно было счесть изнасилованием, вскрикнув, Ксана нанизала себя на Глеба и задвигалась вперед-назад. Ее тело напряглось, выгибаясь мостом, острые соски уставились в потолок. Глеб скорее увидел, чем почувствовал, как ее ногти погружаются в его грудь, ритм покачиваний участился…
…Обмякнув, она растянулась на нем, целуя его разбитые губы,
– Для начала неплохо, – прошептала охотница. – А ты? По-прежнему ничего не чувствуешь?
Глеб промолчал. Кое-какие сигналы нижняя часть его тела все же подавала, и эти сигналы нельзя было назвать неприятными. Но все равно он предпочел бы быть сверху, без наручников и желательно в полностью укомплектованной броне.
А охотница, не успокаиваясь, теперь целовала его безволосую грудь, живот, длинным тонким языком прокладывая себе путь вниз. То, что за этим последовало, было болезненно, но и не лишено своих приятных сторон. Мягкие прикосновения губ чередовались с яростными покусываниями, и Глеб обеспокоился за свою, так сказать, целостность.
Но Ксана прекратила натиск и, скользнув по нему губами в последний раз, встала на четвереньки, опять заглядывая рыцарю в глаза. Улыбнулась и оседлала его, на этот раз повернувшись спиной.
В свете ее кожи Глеб увидел, что ягодицы Ксаны причудливо татуированы под морду гигантской хищной кошки с горящими зелеными глазами. И этот лик пантеры двигался перед ним вверх-вниз, вверх- вниз, вверх-вниз…
Пока, закричав, Ксана не упала рядом с Глебом. Из-под ее век сверкали выкаченные белки. Глебу показалось, что она даже потеряла сознание.
Охотница обвила его правую ногу своей, прижалась губами к жестоко исцарапанному плечу. Ее рука скользнула к паху Глеба, зарываясь пальцами в волосы на его лобке.
– Дай мне минутку, ладно? – попросила она. – Надо отдышаться.
Из встроенных в стены динамиков изливалась успокоительная мелодия клавесина. Глеб поймал себя на совершенно абсурдном желании коснуться губами ее волос.
Она была жестокой, сумасшедшей, опасной. Она его пользовала, как пластиковую е-куклу, и хотела
В конце концов, он и был киборгизированной куклой. Только предназначенной для войны, а не любви.
За последние минуты он почти забыл об этом.
– Ты хорош, – сказала Ксана, опускаясь на него в третий раз. Теперь уже медленно, не спеша. Их тела уверенно и слаженно двигались навстречу друг другу. – Жаль, так и не удастся попробовать нормально. Без наручников и в другом месте.
Она распустила волосы, рассыпавшиеся по ее плечам, взмахнув головой, убрала их с лица. Теперь она смотрела на Глеба не отрываясь, постепенно отклоняясь все дальше назад, чтобы усилить проникновение. Одной рукой она оперлась на диван, второй ласкала себя внизу, торопя финал.
Ведь у них оставалось совсем мало времени.
Глеб тоже помнил об этом, его вживленный таймер бесстрастно отсчитывал каждую прошедшую секунду. И когда дыхание Ксаны стало громким и прерывистым, он решил, что настал подходящий момент.
Сейчас!
Левая рука Глеба, отрезанная семь лет назад лучом лазера, была заменена биомеханическим протезом. Внешне совершенно неотличимый от натуральной конечности, он во многом превосходил таковую. И что немаловажно, он имел собственный, независимый источник питания на случай работы в форсированном режиме.
Как сказал когда-то Первый Гроссмейстер Ордена: «Наша задача – создать такого солдата, каждая часть тела которого представляла бы собой автономную боевую единицу». И хотя его слова относились к находившемуся тогда в разработке прототипу «омега», в какой-то мере они были применимы и к Глебу.
Он сжал протез в кулак и дернул. Несколько звеньев удерживающей его руку цепи разлетелись в пыль. Шипы, как охотница и обещала, глубоко погрузились в запястье.
Но вместо хрупкой кости, которую они могли пробить, им встретилась углеродная поверхность подкожного каркаса, а боль Глеб отключил. Поэтому его рука, не останавливаясь, метнулась к столику, где схватила уже знакомый Глебу скальпель. И обратным движением направила его точно в левый глаз Ксаны.
Испуг, неожиданность, напряжение Глеба – все это заставило ее бедра спазматически сжаться и тут же стать ватными. Оргазм взорвался в животе Ксаны маленькой осколочной бомбой, разом поразившей все ее внутренности. И он был не похож на все, что случалось с охотницей раньше. Ее тело испускало волнообразное сияние по мере того, как на нее накатывались все новые потоки раскаленной лавы, жидкого огня. Или что это было?
Она сама не замечала, что кричит.
Узкое острие скальпеля остановилось у ее расширенного зрачка. Ксана представила, как оно проходит сквозь зажмуренное веко, минует хрусталик, диафрагму (глаз слезой течет по ее щеке) и, погрузившись в глазницу по рукоятку, вонзается прямо в мозг. Разрушая его. Эта мысль еще больше усилила ее экстаз.
Невидимый оркестр торжествующе гремел в литавры и медные тарелки. Глеб все медлил. Это трудно – убить женщину, с которой ты занимаешься любовью. Отвратительна сама мысль о том, что дрожащее от единения с тобой тело превратится в остывающий труп. Вот сейчас, достаточно завершить уже начатое движение.
Выругавшись, он отбросил скальпель в сторону и, намотав на свою биомеханическую руку волосы Ксаны, грубо сбросил ее на пол. Она опять закричала, теперь уже от боли. Глеб мысленно поблагодарил хорошую звукоизоляцию номера.
«Ну и что мне теперь делать? – подумал он. – С одной нормально действующей рукой против всей здешней банды?»
Для начала заставить охотницу снять «браслеты».
