Анжелло сам был уже не молод. Но его крупную голову, посаженную на широкие плечи атлета, венчала пышная серебристо-черная шапка жестких кудрей. Изрядный рост и идеально ровная осанка возносили его над собеседником на ту высоту, с которой злополучная лысина была видна во всех неприличных подробностях.
Анжелло вздохнул и попытался отвлечься от плещи. Он сосредоточился на том, что говорил ее обладатель.
– Это удивительно! Невероятно! – восклицал тот, семеня перед Анжелло по коридору. Каждое восклицание он подчеркивал экспансивными взмахами пухлых ручек. – За двадцать лет работы не видел ничего подобного!
«Святая Дева, спасибо тебе, что до последнего дня мой отец нуждался в расческе. Это вселяет в меня надежду», – вновь некстати подумал Маскотти.
– Где ты его нашел, Джозеф? – спросил он.
Джозеф, а точнее Йозеф Чапек обернулся. Собрал кожу на лбу в многочисленные складки.
– Разве я тебе не говорил? Сегодня утром, прямо у входа в контору. Удивительно, правда?
– Весьма, – согласился Анжелло. – Кстати, ты сообщил о нем куда-нибудь?
Чапек усмехнулся. С такой хитрецой, что стал похож на мальчишку, стянувшего с прилавка шоколадный батончик.
– Нет, Анжелло. С этим, я думаю, стоит повременить.
– Вот и наш гость, – воскликнул Йозеф, останавливаясь на пороге своего кабинета.
Анжелло протиснулся мимо него.
– Ты не думал, что он может убежать? – недовольно спросил он. – У тебя же нет даже решеток на окнах.
– Не думаю, что он будет убегать, – серьезно заметил Чапек и просеменил через комнату к своему найденышу. – А, каков красавец?
Анжелло задумчиво кивнул и заметил вслух:
– Что-то он крупноват. Как думаешь, сколько ему?
– Крупноват, – согласился Йозеф. – Но в наши дни чего только не встретишь. Возраст?думаю, не старше трех лет. Молодой, хорошо развитый самец.
Молодой, хорошо развитый самец поднял голову от большого блюда с фруктами. Блюдо стояло перед ним на полу, поверх разложенных карточек с крупными буквами, цифрами и знаками арифметических действий.
Анжелло припомнил, что карточки взяты из дрессировочного реквизита Эвы. Шимпанзе-однолетки, которую Чапек собирался вывести на арену в следующем сезоне.
«Я знаю, почему коротышка так увлекается обезьянами», – обидно усмехнулся про себя Маскотти. «Противоположности сходятся. Плешивый дрессировщик и волосатые питомцы».
– Надо позвонить в газеты и в полицию, – решительно сказал он. – Я вижу на нем ошейник. Наверняка о пропаже уже заявлено.
– Ошейник можно снять. А в клетке Эвы достаточно свободного места. Девочка уже взрослая, ей пора обзавестись партнером.
– Не знаю, что ты вбил себе в голову, Джозеф, но второй шимпанзе нам ни к чему. Я не хочу судится с его хозяевами. – отрезал Маскотти. – Тем более он уже слишком взрослый, чтобы его дрессировать.
На лице Чапека снова появилась та же хитрая ухмылка.
– Дрессировать его не придется, Анжи.
– Как это понимать?
Вместо ответа Чапек, покряхтывая, наклонился и выложил перед шимпанзе-найденышем несколько карточек. Анжелло подошел ближе.
– Семь умножить на восемь, – прочитал он, – И, что?
Он осекся. Шимпанзе вытянул ногу и выбрал из кучи две карточки. На первой стояла цифра «пять». На второй «шесть».
Пятьдесят шесть.
– А вот еще, – с показным равнодушием сказал Йозеф. – Как насчет деления?
Сорок девять разделить на семь. Шимпанзе взял карточку с семеркой и галантно протянул ее Анжелло. Видимо, лицо у того сделалось очень глупым. Йозеф захохотал.
– Не думай, это не трюк, – заявил он, отсмеявшись. – Я провел с ним все утро. Человек, который дрессировал эту обезьяну, был гением. Хотел бы я с ним познакомиться.
Анжелло Маскотти не слушал, что там болтает старый живодер. Его мозг работал с десятикратной силой. Это случалось всегда когда речь шла о деньгах. Похоже, в данном случае о больших деньгах.
Впервые с момента, как он вступил в наследственное владение «Удивительным Цирком братьев Маскотти», Анжелло увидел смысл в семейном начинании.
– Конечно, директор ты, – продолжал заливаться соловьем Чапек. – Но на твоем месте?
– А ты смотрел на его ошейник? – перебил его Маскотти. – Там что-нибудь написано? Телефон хозяина, например?
– Телефона там нет, – Йозеф наклонился к шимпанзе. – Здесь цифры, римская единица, арабская девятка. И, думаю, его кличка.
– Кличка?
– Да. Здесь написано «Крамер».
– Крамер, – мечтательно повторил Анжелло. – Представляешь афишу, Джозеф? «Удивительный Цирк братьев Маскотти представляет чудо-шимпанзе Крамера!». А?
Спокойный доселе кандидат в звезды цирковой арены, вдруг резко дернул Маскотти за безупречно отглаженную брючину. От неожиданности тот отскочил в сторону.
– Какого?
Шимпанзе по имени Крамер вновь возился с карточками. На этот раз с теми, на которых были нарисованы буквы. Вот он достал А, Д, еще одну А?
– Что он делает? – изумленно спросил у Чапека Анжелло Маскотти.
Осмысленность действий обезьяны вызывала у него суеверный испуг.
Старый дрессировщик покачал головой. Сегодня он разучится удивляться чему-либо. Шимпанзе довольно оскалился в его сторону и захрустел взятым с блюда спелым яблоком.
– Я не верю, что у обезьян есть чувство юмора, – осторожно начал Йозеф. – Но мне кажется, он хочет, чтобы мы называли его Адам.
февраль-март 2001 г., Дюссельдорф
Электрокаутеризация – выжигание участков мозга током, разновидность лоботомии.
Антропос (греч.) – человек.
