да… Ну, пока!
И Кугельмас снова через магический сундук проник в усадьбу Бовари в Ионвиле.
– Как жизнь, крошка? – обратился он к Эмме.
– Ах, Кугельмас, – вздохнула Эмма. – Что у меня тут за жизнь. Вчера за обедом этот герой отошел ко сну посреди десерта. – Я перед ним и так, и сяк, и про балет, и про ресторан «Максим» в Нью-Йорке, вдруг слышу – храпит!
– Ничего, моя девочка. Мы снова вместе, – сказал Кугельмас, обнимая ее. «Все справедливо, – думал он, вдыхая Эммин запах французских духов и поглубже зарываясь носом ей в волосы. – Я заслужил это. Я так настрадался! Одним психоаналитикам сколько переплачено! Искал, искал – с ног сбился. И наконец – она: красивая и в самой, что называется, поре, а я – раз, через пару страничек после Леона и перед самым Родольфом! Надо только каждый раз на нужной странице появляться, и дело в шляпе».
Естественно, Эмма радовалась наравне с Кугельмасом. По обществу, по светской жизни она изголодалась, и рассказы Кугельмаса о Бродвее, о бесшумных лимузинах, о Голливуде и звездах телеэкрана зачаровали юную красавицу-француженку.
– Ну, пожалуйста, расскажи еще что-нибудь про Симпсона[40] , – попросила она в тот вечер, как раз когда они с Кугельмасом проходили мимо церкви аббата Бурнизьена.
– Ну что можно сказать? Это величина. Рекорды, какие только могут быть – все его. Тут призадумаешься. Его никому не достать.
– А премия Американской Академии! – с грустью в голосе проговорила Эмма. – Я бы все отдала, только бы удостоиться.
– Надо же сперва, чтобы выдвинули!
– Да я знаю! Ты объяснял мне. Но я чувствую, что рождена для сцены. Конечно, поучиться не мешало бы. Взять, что ли, пару уроков у Страсберга?[41] А уж потом, если найти хорошего импресарио…
– Посмотрим, посмотрим. Я поговорю с Перски.
В тот же вечер, благополучно возвратившись в квартиру волшебника, Кугельмас привнес идею о посещении Эммой Нью-Йорка.
– Такой вариант надо обмозговать, – отозвался Перски. – Может и соорудим что-нибудь. Случались дела и похлеще.
Естественно, дел похлеще ни один из них с ходу как-то не припомнил.
– И где это тебя каждый Божий день черти носят! – рявкнула на мужа Дафна Кугельмас, когда он поздним вечером вернулся домой. – У тебя что, милашка завелась?
– Ну конечно, можно подумать, я как раз из таких, – устало проговорил Кугельмас. – Зашел к Леонарду Попкину. Поболтали с ним о переменах в Польше. Ты ведь знаешь Попкина. Это его любимый конек.
– Слушай, ты какой-то стал странный в последнее время, – сказала Дафна. – Сам не свой. Смотри, не забудь, что у моего отца день рождения. В субботу.
– Ладно, ладно, – буркнул Кугельмас, продвигаясь к ванной.
– Все родственники соберутся. Близняшек увидишь. И моего кузена Хамиша. Тебе бы следовало быть с ним повежливее: ты ему нравишься.
– Ясно, близняшек, – сказал Кугельмас, запирая дверь ванной, отделившую его от звуков голоса жены. Привалившись к двери спиной, он перевел дух. Всего несколько часов, сказал он себе, каких-нибудь несколько часов, и он снова будет в Ионвиле у своей возлюбленной. А если все пойдет нормально, на этот раз он вернется вместе с Эммой.
На следующий день в три пятнадцать Перски снова занялся магией. Проведя пару часиков в Ионвиле в гостях у Бине, наша парочка снова взобралась в экипаж Бовари. В соответствии с указаниями Перски они крепко прижались друг к другу, зажмурились и сосчитали до десяти. Когда они открыли глаза, экипаж уже подкатывал к боковому подъезду отеля «Плаза», где Кугельмас в приступе оптимизма предварительно забронировал номер.
– Прелесть! Прямо точь-в-точь как мне мечталось, – щебетала Эмма, то порхая в упоении по спальне, то любуясь видом на город из окна.
– Ага, ага, Эмпайр Стейт Билдинг! Сентрал Парк? Конечно, вижу. Небоскреб ООН… сейчас, который же? А, ну конечно! Как здорово!
На кровати дожидались пакеты и коробки с обновками от Халстона и Сен-Лорана. Развернув один из пакетов, Эмма приложила к своей идеальной фигуре бархатные брючки.
– Брючный костюм от Ральфа Лорена, – прокомментировал Кугельмас. – В нем ты будешь смотреться на миллион долларов. Ну-ка, малышка, поцелуй своего старичка!
– Я так счастлива, – простонала Эмма, стоя перед зеркалом. – Пойдем скорее в город. Давай сходим на тот мюзикл – «Кордебалет», да? – и в музей Гугенхейма, и на Джека Николсона: помнишь, ты мне про него рассказывал? С ним идет сейчас какой-нибудь фильм?
– Никак не могу взять в толк, – сказал профессор в Стэнфордском университете. – Сперва появляется какой-то непонятный персонаж по имени Кугельмас, а теперь она и вовсе исчезает из книги. Что ж, вероятно, такова классика: можно перечитывать тысячу раз, и каждый раз открывается что-то новое.
Любовники провели упоительный уик-энд. Дафне было сказано, что Кугельмас уезжает на симпозиум в Бостон и вернется в понедельник. Наслаждаясь каждым мгновеньем, Кугельмас с Эммой ходили в кино, обедали в китайском ресторанчике, два часа провели в дискотеке, а спать укладываясь, смотрели видео. В воскресенье они проспали до полудня, посетили Сохо и глазели на знаменитостей в ресторане «Элейн»[42].
Воскресным вечером они заказали икру и шампанское в номер и проговорили до рассвета. Утром в такси по дороге к Перски Кугельмас подумал: «Черт знает что, но здорово! Таскать ее сюда часто я, конечно, не в состоянии, но если время от времени – очаровательный контраст с Ионвилем.
У Перски Эмма забралась в сундук, аккуратно разложив вокруг себя коробки с нарядами, и нежно поцеловала Кугельмаса.
– Теперь ты ко мне, – подмигнув, сказала она.
Перски стукнул по сундуку три раза. Никакого результата.
– Гм, – промычал Перски, почесывая в затылке. Снова он постучал, и снова волшебство не сработало. – Что-то система не пашет, – буркнул он.
– Перски, вы шутите! – вскричал Кугельмас. – Как же она может не работать?
– Спокойно, спокойно. Вы еще там, Эмма?
– Да.
Перски постучал снова; на этот раз посильнее.
– Я еще здесь, Перски.
– Знаю, золотце. Сиди смирно.
– Перски, кровь из носу, надо отправить ее назад, – зашептал Кугельмас. – Я женатый человек, и у меня лекция через три часа. В данный момент я могу себе максимум позволить очень осторожную интрижку.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Перски. – Такой надежный, простой фокус!
Так у него ничего и не вышло.
– Дайте время, – объявил он Кугельмасу. – Придется все расковыривать. Я вам позвоню.
Кугельмас всунул Эмму в такси и отвез обратно в «Плазу». На лекцию он едва успел. Весь день висел на телефоне, звонил то Перски, то любовнице. Волшебник сообщил, что меньше чем за несколько дней ему не управиться.
– Ну, как симпозиум? – вечером спросила Кугельмаса Дафна.
– Отлично, отлично, – отозвался тот, прикуривая сигарету с фильтра.
– В чем дело? Ты сегодня какой-то как пыльным мешком стукнутый.
– Я? Ха! Смешно. Я спокоен как сон в летнюю ночь. Собирался, кстати, пойти пройтись. – Он выскользнул за дверь, поймал такси и помчался в «Плазу».
