Решившись открыться Пабло, Паулетта не стала медлить. Но, рассказывая ему, что у нее есть дочь, она не могла сдержать рыданий.
Казалось бы, теперь Пабло знал причину многолетних терзаний той, которую он считал своей матерью. И все-таки он многого не понимал.
— Почему ты рассталась с ней? — с печальным недоумением спросил он Паулетту.
— Чтобы ее не убили. Я должна была отдать ее в чужие руки, чтобы спасти! — сквозь рыдания отвечала Паулетта.
— Прости меня за мою настойчивость и за то, что я разбередил твою рану. Но я не мог видеть, как ты страдаешь, и не знать при этом причины страданий…
Пабло замолчал. Паулетта немного успокоилась и попыталась грустно улыбнуться сыну, который не знал, чем помочь ей.
— Ты ведь любишь Норму, мама, правда? Ты хотела бы, чтобы она была всегда рядом с тобой?
— Но ведь ты мечтаешь о другой?
— Это был самообман, мираж. Я буду счастлив только с Нормой. У нас будут дети — твои внуки. И ты снова будешь счастлива.
— Конечно, моя потеря невосполнима. Но я очень хочу, чтобы у меня были внуки.
Они расстались, чувствуя, что стали еще ближе друг другу.
Прихожая дома Линаресов, наверно, никогда не слышала таких громких криков и не видела таких несдержанных жестов. Дульсина была вне себя:
— Вышвырнуть их всех! Немедленно вышвырнуть! Рикардо пришлось твердо взять ее за руку. Но она вырвалась.
Он внушительно сказал ей:
— Не беснуйся. Это день рождения Розы. Здесь ее друзья. И никто из них отсюда не уйдет, пока сам того не пожелает.
— Ты посмотри, во что они превратили сад! Ты хочешь, чтобы они и с домом сделали то же самое?!
— А кто по целым дням из постели не вылезает — тому что за дело до дома! — поджав губы, подлила масло в огонь Леопольдина.
Это, конечно, разозлило Рикардо.
— Попрошу вас не вмешиваться в дела семьи! — рявкнул он на нее.
— Не бойся, Леопольдина! — кинулась на ее защиту Дульсина. — Не хватало еще, чтобы Рикардо командовал в моем доме!
— Этот дом такой же твой, как и Кандиды, и мой, и Рохелио!
Дульсина чувствовала, что она должна что-то предпринять. Но что?
— Кандида, позвони Росауре, что наш бал отменяется. А ты, Леонела, предупреди Ванессу. Нельзя, чтобы наши друзья увидели этот балаган с оборванцами и бродягами.
А в саду продолжалось веселье.
Толстый Иларио подпевал музыкантам. Каридад, пританцовывая, восторгалась тем, как они играют. Ребятня носилась по саду.
Роза зорким глазом оглядела своих гостей и решила, что настало время заняться праздничным тортом, которым очень гордилась.
Но в это время в сопровождении своей старшей служанки в саду появилась Дульсина. В общем шуме, в звуках песен марьячис вопли ее не сразу привлекли внимание гостей. Но постепенно они стали затихать, с интересом и недоумением глядя на разодетую сеньориту, вопящую на них что есть мочи:
— Сброд! Бродяги! Кто вам позволил хозяйничать здесь? Пошли вон!
В образовавшейся на секунду паузе было слышно, как Каридад спросила:
— Розита, кто эта чокнутая кикимора?
— Это Дульсина, золовка моя… Как ты думаешь, Каридад, пора резать торт, а? — успела сказать Роза, прежде чем раздался новый залп ругани изо рта Дульсины.
Роза подошла к ней.
— Ну чего ты, золовка, разоралась-то? Чего у тебя случилось?
Растерявшаяся от этой наглости Дульсина стала объяснять:
— Я хозяйка дома, и я не давала разрешения, чтобы всякие…
— Ну, ты потише. Ишь, разгорячилась!..
— Это мой дом!
— И мой тоже…
Кто-то дотронулся до плеча Розы. Она обернулась. Рядом с ней стоял Рикардо.
Он спокойно и твердо сказал Дульсине:
— Я, кажется, ясно выразился. Вы идите в дом. А они в саду пусть справляют Розин день рождения.
Внимательно слушавшие этот разговор гости издали дружный победный вопль. Музыка, смолкшая было, загремела с новой силой. Иларио запел. Каридад затанцевала. Роза кинулась разрезать торт. Веселье продолжалось.
Совсем другие гости толпились в прихожей дома в полной растерянности. Их не успели предупредить о происходящем в саду, они ехали развлекаться и теперь не знали, как себя вести.
Ванесса выразила предположение, что лучше всего разъехаться. Леонела считала, что надо подождать, чем окончится вылазка Дульсины со старшей служанкой в сад.
— Ах, сеньор Рейносо, как жалко, что так вышло, — сетовала на непредвиденные обстоятельства Кандида. Спутник Ванессы утешал ее.
В прихожей появился Рохелио. Его полное спокойствие резко контрастировало с нервной суетой гостей.
— Какой скандал, Рохелио! — кинулась к нему Кандида.
— Почему скандал? Нормальные люди, как ты и я. Веселятся.
Рохелио подошел к Ванессе. Она представила ему Эдуардо Рейносо.
— Это твой жених? — спросил он, когда представилась возможность.
— Нет, друг.
В эту минуту в прихожую ворвались красные от возмущения Дульсина с Леопольдиной.
— Сеньорита, не вол!гуйтесь так!.. С ней чуть удар не приключился, — объясняла гостям старшая служанка, сама близкая к припадку.
— Рикардо не позволяет выгнать их, — сообщила Дульсина трагическим голосом, как о мировом потрясении.
Рохелио повернулся к выходу.
— Простите меня. Я пойду поздравить Розу, — сказал он и, опираясь на костыли, отправился в сад.
— Видели бы вы эту Розу, друг мой Рейносо, — сказала Леонела.
Картина, которую Рохелио застал в саду, развеселила его. Роза очень ему обрадовалась и стала знакомить отдельно с каждым из гостей. Представляя ему Эрлинду, она, не откладывая своего намерения в долгий ящик, спросила его:
— Правда, моя подруга Эрлинда красивая? Почему бы вам не подружиться?
Линда рассмеялась:
— Скажешь тоже! Как я живу и как сеньор Рохелио!
— Эрлинда — медсестра, — объяснила Роза. — Так что, ежели тебе понадобится медицинская помощь, заплатишь ей, и она будет за тобой ухаживать. Она с этого и живет.
Томаса, с тревогой прислушивавшаяся к их разговору, негромко заметила:
— Что-то ты очень говорлива, дочка…
— А что? Мы с ним…
Рохелио улыбнулся и закончил за нее:
