заграждения. Один раз мы попытались просунуться к берегу, но сразу же наткнулись на мину. От ее взрыва полетел механизм спуска и подъема рампы».
Рокуэлл все-таки вывел судно к прибою, но повреждение рампы не позволяло выгрузить танки и трейлеры. «Но мы могли высадить наших бедных солдат, – говорит моряк. – Они были из медицинской службы. Должен сказать вам, я еще не встречал людей, которые бы так не хотели идти на берег, как эти ребята. И действительно, пляжи были заполнены войсками, которые пытались укрыться от огня противника. Немцы забрасывали их минометными снарядами откуда-то за вершиной скалы. В воздух взлетали тела, тучи песка, грязи и обломков. Все же нам пришлось высадить наших бедных солдат. Нам было их очень, очень жалко. И мы благодарили Бога за то, что мы пошли служить на флот, а не в армию».
Эрнест Хемингуэй, корреспондент «Колльер'с», прибыл на «Омаху» с седьмым эшелоном на ДССПЛС, которым командовал лейтенант Роберт Андерсон из Роанока, штат Виргиния. Хемингуэю судно напомнило железную ванну. ДСТ он сравнил с грузовой гондолой. Только ДСП, согласно Хемингуэю, «выглядели как суда, сделанные для того, чтобы ходить по морям»: «Они по крайней мере имели очертания почти как у корабля». Ла-Манш был заполнен «железными ваннами», «гондолами» и другими кораблями, но, как писал Хемингуэй, «немногие из них приближались к берегу»: «Они начинали двигаться к прибою, а затем отходили назад».
В то время, когда ДССПЛС Андерсона шло к «Омахе», над судном пролетали снаряды с «Техаса», который обстреливал противотанковые заграждения на одном из выездов. Хемингуэй писал в своем репортаже «Путь к победе» («Колльер'с», 22 июля 1944 г.): «Те из наших солдат, кто еще не позеленел от морской болезни, с изумлением и восторгом смотрели на «Техас». В своих стальных касках они напоминали вооруженных копьями ратников Средневековья, к которым вдруг на помощь пришло огромное мифическое чудовище». Хемингуэй отметил, что «громадные орудия грохотали так, как будто они выбрасывали железнодорожные вагоны».
Андерсон не мог найти свой сектор высадки – «Фокс-Ред». Хемингуэй пытался ему подсказывать. Они даже поспорили по поводу ориентиров на местности. Один раз Андерсон уже направился было к берегу, но его встретил сильнейший огонь.
– Разверни нас, к черту, и выведи отсюда! – заорал он рулевому. ДССПЛС отошло назад и начало кружить.
Хемингуэй видел пехотинцев, взбиравшихся на скалу: «Они передвигались медленно, тяжело, словно Атланты, несущие на своих плечах весь мир. Они не стреляли. Они просто шли… тихо, трудно и устало».
«В это время эсминцы, чуть ли не вылезая на берег, начали сбивать ДОСы на скалах из своих пятидюймовых орудий. Я видел в фонтане взрыва часть тела какого-то немца с одной рукой. Этот обрубок размером около метра вознесся высоко в воздух. Это напомнило мне сцену из «Петрушки».
Наконец Андерсон подвел судно к берегу. Подошли к прибою и другие двадцать три ДССПЛС с «Дороти Дике». Шесть судов подорвались на минах или попали под огонь немецкой артиллерии. Хемингуэй пишет в заключение: «Это была лобовая атака с высадкой на побережье, заминированное и заставленное самыми разными заграждениями и препятствиями, которые только может придумать изощренный военный ум. Противник защищался упорно и искусно, как бы это делал любой другой на его месте. Но суда с «Дороти Дике» сумели высадить войска. Мы не потеряли ни одного судна из-за неумелого мореходства. Несколько судов погубили немцы. Но мы овладели берегом».
Капитан Джеймс Роберте, помощник генерала Джероу, высадился в секторе «Изи-Ред» в 17.00. «Когда мы подходили к берегу, – вспоминает он, – на нас обрушился артиллерийский огонь. Осколками снарядов убило несколько человек, в том числе шкипера ДСП. Одновременно судно село на мель, а мы все еще находились от прибоя на расстоянии ста ярдов. Возникла паника. Я тоже запаниковал. На стальной палубе не выроешь окоп, и укрыться практически было негде».
Роберте спрыгнул с борта и по грудь в воде побрел к берегу: «На пляжах творилось что-то несусветное. Это был настоящий ад. Повсюду тела погибших десантников. Над ранеными склонились медики. Я проходил мимо танка и услышал крики:
– Морфин! Морфин!
Танк горел, и те, кто в нем находился, молили о помощи. Я ничего не мог для них сделать, и это было ужасно».
Снаряды взрывались по всему берегу. Роберте постарался поскорее с него уйти. Ему предстояло развернуть у Сен-Лорана командный пункт. Когда он взбирался по скале, по нему открыл огонь снайпер. Пули пролетали над головой. Роберте попытался выстрелить, но карабин оказался забит песком. Капитан укрылся в окопе, чтобы почистить оружие. Когда карабин заработал, снайпер уже исчез.
Роберте поднялся наверх. Он не смог найти никого из своей штабной роты: «У меня не было рации, и я остался не у дел». Капитан вернулся на гребень скалы и посмотрел на море: «Это было потрясающее зрелище. Насколько хватало глаз, растянулись эскадры кораблей».
Вскоре Роберте все-таки встретил свою роту и развернул командный пункт V корпуса на северной окраине Сен-Лорана. Кто-то принес палаточное снаряжение. Роберте поставил двухместную палатку для генерала Джероу. Генерал прибыл около 21.00. Его беспокоили отсутствие связи и возможность танковой контратаки. У V корпуса не было никаких контактов ни с британской 50-й дивизией на левом фланге, ни с американским VII корпусом – на правом (и с рейнджерами у Пуант-дю-О, кстати). Если бы немцы контратаковали, то V корпусу пришлось бы туго.
Роберте был обеспокоен безопасностью генерала. Передовая линия отстояла от штаба корпуса всего на полкилометра, что «никак не соответствовало военным инструкциям».
Когда стемнело, Роберте разорвал пакет с полевым пайком и первый раз за весь день перекусил. Он раздобыл солдатское одеяло и укрылся под ним на ночь в кювете. Ему не спалось. Капитан думал: «Какой выдался денек! Если так будет и дальше, то мне войну не пережить».
Немецкого контрнаступления не было. Планы сражения, продуманные Роммелём на день «Д», остались неосуществленными. Тому много причин.
Первая. Фактор внезапности. В результате обманных действий операции «Фортитюд» немцы сосредоточили все свое внимание на Па-де-Кале. Они были уверены, что именно здесь произойдет главное сражение. Поэтому германское командование сконцентрировало основные бронетанковые силы на севере и на востоке бассейна реки Сены. Отсюда их было трудно перебросить для проведения контрнаступления в Нормандии.
Вторая. Замешательство. У немцев отсутствовала разведка с воздуха. Их совершенно запутали выбросы парашютистов в самых неожиданных местах, то здесь, то там, то где-нибудь еще. Телефонные линии перерезали бойцы Сопротивления. Командующие армиями, корпусами, дивизиями и даже отдельные полковые командиры находились на штабных учениях в Ренне. В результате немецкие войска оказались не только без достоверной информации, но и без лидеров. Не было на месте самого главного командующего – Роммеля, который добирался до Ла-Рош-Гийон на автомобиле. Еще одна плата за то, что немцы потеряли контроль над воздушным пространством. Роммель не осмелился воспользоваться самолетом.
Третья. В высшем военном командовании Германии царил полный хаос. Гитлер не доверял своим генералам, военачальники недолюбливали фюрера. Эта взаимная вражда была «королевским подарком» для союзников, точно так же, как привычка Гитлера много спать и строить воздушные замки (Wolkenkuckucksheim).
Правильно оценил и отреагировал на кризисную ситуацию лишь фельдмаршал Рундштедт, пожилой человек, «свадебный генерал», которым пренебрегали и Гитлер, и Верховное командование вооруженными силами Германии (Oberkommando des Wehrmacht – ОКВ), Еще за два часа до морского десанта он приказал, чтобы две резервные бронетанковые дивизии (12-я СС и «Лер») незамедлительно вышли в направлении Кана. Фельдмаршал принял такое решение, интуитивно понимая, что сброс парашютистов не является отвлекающим маневром (как в этом убеждали его некоторые штабисты). Он был уверен, что за ним последует высадка с моря: в Нормандии, либо на Кальвадосе, либо на Котантене. Рундштедт хотел послать «броню» именно туда.
Фельдмаршал не ошибался в оценке планов союзников. Он действовал решительно и четко. Но бронетанковые дивизии ему не подчинялись. Они являлись резервом ОКВ. Чтобы выиграть время,
