Сверху, в башнях дворца Джаббы, вспыхнули тревожные огни. Малакили слышал удаленный, резкий звук выстрелов охраны, поднимающей тревогу; но в тот момент это его не заботило. Он вернется с ранкором. Он продемонстрирует, что все в порядке. Когда он подлетел к ранкору ближе на гудящем песчаном флаере, монстр рефлек-торно замахнулся когтями, как будто Малакили был докучливым насекомым. Но смотритель развернулся и выехал перед ранкором, чтобы зверь смог узнать его. Монстр отступил, склонил голову, как бы извиняясь за то, что он хотел сделать, а затем продолжил свой путь в открытые пески.
Ранкор прыгал по горячей, неровной поверхности, скача в экстазе по выступающим камням. Он уже далеко убежал от дворца Джаббы, но это не было побегом — — ему всего лишь нравилась свобода.
Грудь Малакили переполнялась радостью за ранкора, хотя ему даже было стыдно за эмоциональную слабость. Из-за переизбытка чувств на его щеках проступили мокрые холодные полосы. Это, возможно, был самый замечательный день в его жизни.
Ранкор припустил к черте красных пятнистых обломков скал, исполосованных наслоениями, которые демонстрировали бурное геологическое прошлое Татуина. Разрушенные горы, прорезанные множеством каньонов, как следами от острейших клыков; скалистые плоскости пересекали множественные русла ныне высохших источников. Завидев тень и грубые, в форме лестницы, скалы, ранкор припустил еще быстрее по направлению к тенистым каньонам.
Малакили вжал акселератор в пол, но вместо того, чтобы прибавить скорости, маленькая машина задергалась и закашляла, как больной человек, харкающий кровью. Песчаный флаер просел под весом Малакили. Он сжал рукоятки, руки внезапно покрылись потом.
Контуры дворца проступали сзади, нависая, как будто цитадель строго наблюдала за теми двумя, кто не подчинился.
Не обращая ни на что внимания, ранкор заскочил в один из каньонов и исчез в тени.
— Подожди! — закричал Малакили, его голос высох, словно влага под пустынным солнцем.
Он боролся с флаером, пока тот клевал носом, устремляясь к рыхлым пескам и торчащим верхушкам скал. Каким-то образом машина держалась в воздухе, медленно передвигаясь, пока не достигла стены гребня. Малакили был так занят, стараясь удержать флаер, что потерял из виду, в котором из бесчисленных каньонов скрылся ранкор.
Малакили издал стон, когда флаер в итоге врезался в землю, вытряхнув его на острую каменистую осыпь. Он поднялся с жалящего щебня и уставился на гостеприимный полумрак боковых каньонов. Пустынный жар от двойных солнц обрушился на него.
Нетвердой походкой он отправился через разодранную землю, оставив песчаный флаер позади. Наконец он дошел до навеянной ветром насыпи в устье каньона, ступая по уплощенной земле к спасительной тени. Каждый шаг сопровождался хрустом, когда маленькие камешки сталкивались друг с другом под его ногой. Не считая этого, здешний мир был абсолютно беззвучен.
Он не знал, что делать. Он не мог идти весь путь ко дворцу, хотя можно было бы попробовать ночью. Несмотря на грозившую ему самому опасность, главной задачей был поиск ранкора. Если он потерял монстра, Джабба изышет для него изощрённую, продолжительную и болезненную цепь пыток. Было бы лучше просто лечь и изжариться под солнцами.
Но он не мог поверить, что ранкор покинул его столь необдуманно. Они столько времени были вместе.
Он двигался по древнему руслу около часа, выискивая следы ранкора, но он ничего не видел, ничего не слышал, только несколько камней шуршало наверху.
Наконец где-то сверху спереди разнесся удивительно слабый шорох камней под чьей-то ногой. Большая неуклюжая тень превратилась в маленький след на стене небольшого каньона с резкими нависающими краями и истертыми временем контурами.
Малакили поторапливался, надеясь найти ранкора, чтобы уже вдвоем они смогли встретиться со своим будущим.
— Привет! — сказал он. — Иди сюда, мой мальчик!
Но как только он зашел за угол, перед ним на невысокой скале вырос кричащий демон — человеческого размера, но с лицом, закутанным повязками, ртом, закрытым песчаным фильтром, и глазами, смотрящими через пару блестящих металлических трубок.
Песчаные люди! Тускенские разбойники!
Демон держал длинный и острый гаддерфай в руках, как посох. Его загнутый конец ходил из стороны в сторону, когда разбойник испустил боевой клич.
Малакили отшатнулся назад, а затем обнаружил еще двоих Песчаных людей верхом на огромных, покрытых шерстью бантах — гигантских животных с закрученными вокруг ушей рогами. Два верховых тускена издали пронзительный вопль, банты мгновенно подчинились, будто общались посредствам телепатии, и направились в его сторону.
Пеший тускен спрыгнул со скалы и замахнулся на Малакили крючкастым посохом гаффи.
Малакили был безоружен. Он ринулся назад, но уже знал, что не сможет убежать. Он спустился ниже, схватил булыжник и кинул им в атакующего, но снаряд пролетел мимо.
Фыркая и всхрапывая, банты направлялись прямо к нему. Он взобрался на острые скалы, так как знал, что животные собираются растоптать его. Это займет немного времени — секунды.
И тут с громогласным рыком, от которого крошились камни, ранкор спрыгнул с высокого выступа. Монстр обрушился на идущую первой банту, прижав ее к земле.
Банта взревела и попыталась встать на дыбы, но она еще не понимала, что произошло. С помощью мощных когтей и сильных, как дюрас-тил, мускулов ранкор ухватил банту за оба ее изогнутых рога, словно выкручивая колесо на замке переборки. Голова банты вывернулась на сторону, раздался влажный хруст, когда ее шея сломалась.
В довершение ранкор выкинул когтистую лапу в сторону и ударил тускена, выбив его из седла.
Второй наездник издал пронзительный боевой вопль, размахивая гаддерфаем в воздухе, и бросился в атаку прямо на ранкора. Банта нагнула голову вниз, выставив вперед изогнутые рога, но ранкор обманным движением ушел в сторону, и в мгновение ока подцепил тускена со спины банты. Он поднял свою жертву ко рту и засунул тускена в клыкастую пасть, помогая когтистыми лапами, и чавкая, проглотил противника всего в два движения.
Без своего седока банта взбесилась в мгновение ока. Ранкор поднял громадный валун, который когда-то упал с вершины.
Малакили твердо встал на ноги. Первый туе-кенский разбойник повернул обмотанную тряпьем голову, уставившись на битву между ранко-ром и бантой, тут же забыв изначальную жертву. Глядя на ранкора, Малакили ощущал ярость своего зверя. Он перевел взгляд на тускена, который атаковал его, размахивая гаддерфаем. Малакили поднял небольшой, но не менее смертоносный камень. Банта встала на дыбы и попыталась боднуть ранкора, но монстр поднял глыбу. Она разбилась, встретившись с косматой головой огромного животного, сломав рога, как сухой тростник, вбивая их в толстый череп. Банта заревела. Еще мгновение она продолжала двигаться вперед, пока не упала бесформенной грудой на землю.
Когда последний тускенский разбойник услышал звук позади и обернулся, выставив свое оружие как раз тогда, когда Малакили нанес удар булыжником по голове нападавшего. Тускен упал на скалы, орошая их кровью, текущей из-под сбитых повязок. Сердце Малакили бешено колотилось, когда он взглянул на поле боя. Ранкор издал победный вой и уставился на Малакили, выражая нечто вроде крайнего удовольствия. Монстр присел возле окровавленной туши убитой банты и принялся за еду.
Немного позднее Малакили ехал верхом, вцепившись в сухую узловатую шкуру на шее ранкора. Монстр двигался через пески в полумраке пустыни. Он знал, где его дом, и держал путь прямо к подножию дворца Джаббы. Согнувшись, он бежал, клубы песка поднимались в ночной тиши. Ранкор обожрался, вся его грудь была покрыта кровью. Видимо, он посчитал очень странным, что Малакили не стал есть туcкена, которого сам же и убил. Но Малакили был не голоден. Он был озабочен совсем другим — как все объяснить Джаббе Хатту.
