фантастического плана. Правда, альтернативы все равно не было.
Очищенную воду можно было бы получить в котлах Ата, но Теор сомневался, смогут ли кузнецы, из-за войны достаточно быстро выполнить все необходимые операции. Фрезер надеялся, что с отдохнувшими мозгами ему удастся придумать менее рискованный план. Но тяжелая кровь неохотно текла по его жилам, лодыжки распухли, а голова казалась пустой, как барабан.
Юпитер вообще был противопоказан людям, а если человек провел на Ганимеде последних двенадцать лет жизни и был в возрасте…
Он любовался восхитительным девственным закатом. Солнечный диск был закрыт многослойным облачным покровом, но часть неба была ярко освещена.
Свечение скользило за туманами запада, заставляя их гореть. Свет достигал северных склонов и, отражаясь от них, создавал иллюзию расплавленной Дикой Стены, сохранившей свою форму. Деревья покачивали ветвями на ветру, шумящем, как безбрежный океан. На долину начал опускаться туман, но река все еще ярко блестела.
— Жаль…
— Чего, Марк?
— Глупо… Что я никогда больше не побываю здесь.
— Почему бы и нет? Со стимулирующими препаратами и необходимым оборудованием ты бы мог провести здесь несколько земных дней. Думаешь, я хочу возвращаться? Я женщина, не привыкшая к физическим нагрузкам и… я никогда не смогу. А ты с твоими знаниями и всеобщим признанием… Думаю, члены следующей экспедиции будут настаивать на твоем участии.
— Боюсь, что нет. Все, что сделал я, можно будет сделать с орбитальной станции. Мне незачем спускаться сюда. С лекарствами или без них, я не смогу выдержать нагрузок, как молодой человек. Я буду лишь обузой. Поэтому наши мечты несбыточны, Лора. Как и все остальное.
Она закусила губу и ничего не ответила.
— Жаль, что я такой уставший и пустоголовый, — продолжал Фрезер. — Я не могу оценить того, что вижу вокруг. Не могу осознать. Ты в лучшей форме. Ради меня смотри внимательней, Лора! Послушай ветер, почувствуй вес. Чтобы потом ты могла рассказать мне обо всем.
— Если будет это «потом», — ответила она.
— Надо думать, мы осуществим свой план. Что нам еще остается?
— Я не имела в виду операцию против Свейна, Марк. Я думала о том, что будет после нее.
Теор выкрикнул приказ. Кентавры, занятые работой возле люка, разошлись. Было жестоко заставлять их грузить камни сразу после сражения.
Фрезер видел их понурые головы, поникшие гребешки, висевшие плетьми руки.
Их крепкие тела, с трудом продвигавшиеся к реке. Но теперь, прежде чем идти домой, они могли отдохнуть. Пришло время поработать людям.
Теор подошел к носу корабля. Свет заката отражался в его глазах и в диске на груди.
— Все готово, брат, — сказал он. — Мы сделали что могли. У нас больше нечего предложить тебе, кроме своих надежд.
— Вы сделали немало, — сказал Фрезер.
— Ты должен лететь сейчас же?
— Да.
— Я даже не увидел тебя за этим корпусом. Мы никогда не пожмем друг другу руки. Увы, странная это штука — Вселенная.
— Я свяжусь с тобой, когда смогу.
— Я буду ждать с нетерпением. Да хранит тебя господь.
— До свидания, Теор.
— Прощай, Марк.
Юпитериане отошли на безопасное расстояние. Фрезер нажал кнопку автоматического закрытия люка и включил двигатель. Тепло заполнило газовый шар. Корабль поднялся в воздух. Теор стоял, помахивая рукой. Фрезер и Лорейн наблюдали за ним, пока он не исчез во мгле ночи.
Подъем был медленным. Приходилось сдувать шар, чтобы он не лопнул. На определенной высоте Фрезер закрыл камеры отбора образцов атмосферы.
Корабль двигался неуклюже, отягощенный своим грузом. Фрезер опасался бури.
Но они не попали в зону турбулентности. Казалось, что вся планета хотела помочь им.
Напоследок он посмотрел в сторону солнца и скрепя сердце, включил ускорение. Вскоре он понял, что вышел на орбиту. Он выключил двигатели, и сон одолел его почти моментально.
Через несколько часов он проснулся слабым, изболевшимся и голодным.
Но несмотря ни на что чувствовал себя посвежевшим. Его мозг был необыкновенно ясным. Визит на Юпитер казался почти нереальным, похожим на заветную мечту. Ничего больше не существовало, кроме этой кабины, женщины и его миссии.
— Думаю, нам лучше съесть оставшиеся запасы, ты согласен? — спросила Лорейн. — Нам понадобятся силы.
— Ух ты. Открой тюбики, пожалуйста.
Масса казалась безвкусной. Он сделал несколько больших глотков экономить больше не было смысла.
— Теперь, — сказал он, — надо разобраться с нашим устройством.
— Я уже сделала это, — ответила Лорейн. — Я пришла в себя немного раньше.
Она указала на путаницу проводов, устройств и смежных металлических пластин, собранную в углу одной из коек.
— Фактически, я его почти закончила.
— Умница.
Фрезер пристально смотрел на нее. Янтарный отблеск планеты был ей к лицу — оттеняя ее силу, придавал ей знакомое очарование.
— Знаешь, — сказал он почти непроизвольно, — ты — очень красивая.
— Не надо, Марк, — пробормотала она. — Нет, говори. Один единственный раз. Другого, наверное, не будет. Правда?
— Думаю, что нет.
— Я вернусь на Землю, — сказала она.
— Нет!
— Я должна. Это единственный выход.
— Но… я хочу, чтобы ты осталась.
— Нет, ты не хочешь этого, Марк. Посмотри правде в глаза.
— Могу только позавидовать мужчине, который женится на тебе.
— А я завидую твоей жене. Но знаешь, я не ревную тебя к ней. Мне жаль ее. У нее никогда не будет того, что было у меня.
— У тебя не было ничего, кроме тяжелых испытаний.
— С тобой.
Она подмигнула ему.
— Ближе к делу, командир, пока я не разревелась.
«Если бы она хоть на йоту ошибалась», — сцепив зубы, проклинал себя Фрезер.
Но Лорейн, конечно, была права. Он почувствовал себя крысой.
«Жизнь — это не повесть, — наставлял он себя. — В ней не бывает „хэппи эндов“. Она просто продолжается.»
Стараясь не глядеть друг на друга, они закончили монтаж. Это была простая схема временной задержки, подключенная к регулятору ускорения на главной панели. Однократное ускорение позволило им отдохнуть и закончить схему.
— Надеюсь, она сработает, — пожал плечами Фрезер. — Может даже не убьет нас.
Юпитер оказался между кораблем и солнцем. Марк увидел множество звезд. Их было такое количество, что ему понадобилось употребить весь свой опыт, чтобы распознать созвездия. Ганимед
