— И через сотню лет мы станем вашей собственностью, — наполовину прорычал, наполовину простонал Рентарик.
— Ну, раз вы не согласны, тогда, черт побери, мы превратим вас в свою собственность гораздо раньше. Вы можете попытаться завербовать еще несколько наших экипажей и смертельно обескровите себя; тогда мы явимся на вашу планету, освободим их и заберем все, что у вас останется. Или же вы можете оставить в покое наши корабли, но тогда ваши подданные вскоре все узнают, и ваша желеобразная империя тотчас развалится, поскольку как вы, к примеру, собираетесь помешать нам по пути доставлять на вашу планету провокаторов и оружие для восстаний? Вы также можете немедленно вернуть всех рабов и заключить с нами своего рода сделку, что я вам и вдалбливаю уже битый час. В этом случае вы можете получить гарантию, что ваш правящий класс всего лишь тихо-мирно лишится власти, но сохранит себе жизнь. Так что выбирайте. Мне, в принципе, это безразлично, поскольку вы в любом случае у меня на крючке.
Торговец пожал плечами:
— От вас лично требуется одно — выбрать делегата, а мы отправим его с докладом к вашей главной свинье. И делегат этот может как бы между прочим заметить, что Николас Ван Рийн из Политехнической Лиги не делает ничего без всякого на то основания, равно как и не позволяет себе говорить о чем-либо, выходящем за рамки мира и благоразумия. Да что там, одно лишь название моего корабля могло бы предупредить вас.
Рентарик, казалось, сделался меньше ростом и совсем усох.
— Каким образом? — прошептал он.
— Меркурий, — пояснил толстяк, — был у древних римлян богом коммерции, рискованных предприятий и… да, да — грабежа.
