— Задавайте. Отвечать — не деньги платить, — вздохнул директор.
— Тяжело с артистами? — поинтересовался Ерожин.
— У них один недостаток: они всегда хотят есть, — мрачно сообщил Бок.
— Есть хотят все, — улыбнулся Ерожин.
— Про всех не знаю. Я работаю с артистами, — пробурчал директор. — Ладно бы ели как люди. Они еду воспринимают как закуску.
— Вы мудрый человек, Яков Михайлович.
Что вы сами думаете об этом деле?
— Вы хотите услышать мое мнение? Пожалуйста. Я уверен, что убийцу вам не найти, — твердо заявил Бок.
Петр Григорьевич с любопытством оглядел массивную фигуру Якова Михайловича, его мощный бритый череп, холеные руки, и попросил объясниться подробнее.
— Для того чтобы вы поняли мою мысль, вам бы надо посмотреть пьеску, — многозначительно ответил директор театра.
— Вы думаете, что убийство Чакнавы и содержание пьесы имеют связь? — Петр Григорьевич не мог скрыть удивления.
— Я не думаю, а уверен, — подтвердил Бок.
— Что вас привело к такому заключению? — Ерожин вовсе не ожидал услышать из уст директора версию убийства и с любопытством ждал аргументов.
— Анвар финансировал постановку. В ней наш режиссер позволил себе обличать известных богачей, связанных с политикой. Убийство Чакнавы — политическая месть. Вот почему я сказал, что вам бы стоило посмотреть пьесу. — Яков Михайлович откинулся в кресле и наблюдал за реакцией сыщика.
— Помилуйте, тогда начинать месть надо было с Тулевича. Или с вас, — усмехнулся Ерожин.
— Возможно, что и нам с режиссером грозит опасность, — легко согласился Яков Михайлович. — Но я не вижу ничего удивительно, что первым оказался Анвар.
— А нельзя ли выразить мысль попонятнее? — Ерожин достал свой блокнот.
— Деньги решают все. Деньги позволили осуществить постановку. А дал их Анвар. Что тут непонятного? — Тупоумие сыщика Якова Михайловича начинало раздражать. — Спросите у Тулевича, я его предупреждал давно.
— Вы догадывались о предстоящем убийстве? — Беседа с директором театра становилась для Ерожина все интереснее.
— Я не утверждаю, что ждал конкретно убийства, но возможность неприятностей не исключал, — подтвердил Бок.
— Странно, что Марк Захарович не упомянул об этом в нашем разговоре, — сказал Ерожин.
— Не вижу ничего странного. Тулевич — режиссер и витает в облаках. Он думает, что при демократии все дозволено. Он и тогда посмеялся над моими опасениями, и теперь уверен, что я — старый идиот.
— Итак, вы убеждены, что тут замешана политика и я убийцу найти не смогу, — подытожил Петр Григорьевич, продолжая делать записи в своем блокноте.
— Примерно так. Если вы — человек настырный и начнете копать вокруг сильных мира сего, можете быть уверенным, кусочек свинца или ножик в спину найдется и для вас.
Ерожин не очень испугался. Договорившись о цене за свою работу, он все же подписал контракт и, попросив на прощание зловредную пьесу, покинул театр.
В офисе подполковника ждали Грыжин, Глеб и Надя. Жена рассказала о визите актрисы Проскуриной.
— Петя, она не была любовницей Анвара.
Она призналась, что не отказала бы ему в близости. Но он к ней относился по-рыцарски.
Нателла уверена, что его убила женщина, — доложила Надя.
Теперь Петр Григорьевич знал и версию примадонны.
— Итак, мы имеем дело или с политическими мстителями, или с обиженной любовницей.
Интересно, что еще нам подскажут творческие индивидуальности? — Петр Григорьевич с удовольствием съел бутерброд с ветчиной и салатом, сооруженный ручками жены, выпил большую чашку бульона и позвонил в Новгород.
Виктор Иннокентьевич Суворов тоже обедал, и Ерожин застал друга дома. Трубку взяла Наташа. Голоса своей первой жены Петр Григорьевич не слышал много лет и от неожиданности смутился.
— Здравствуй, Наташа. Не ожидал тебя услышать, — признался бывший супруг.
— А кого ты ожидал услышать, набирая мой номер? — добродушно съязвила бывшая родственница. Наташа пребывала в хорошем настроении, и смущение Ерожина ее позабавило.
— Да, я и впрямь сморозил глупость, — согласился Петр и попросил к телефону Суворова.
— Витя, помоги Глебу найти жилище убитого Анвара Чакнавы. Не мог же он обитать в дупле? Грузин или снимал квартиру, или купил себе что-нибудь под жилье. Глеб завтра выезжает в Новгород и без твоей помощи может долго топтаться на месте, — озадачил Ерожин криминалиста.
— Петр Григорьевич, я и не знал, что завтра еду в Новгород, — удивился Михеев, когда патрон закончил междугородний разговор.
— Теперь знаешь, — ответил подполковник и обратился к Грыжину:
— Иван Григорьевич, у тебя во фляжке что-нибудь осталось?
Генерал довольно ухмыльнулся и запустил лапищу в свой бездонный карман. Петр Григорьевич проследил, как знакомый сосуд выплывет на свет из брючной бездны генерала, как Грыжин наполнил из него четверть тонкого стакана янтарной жидкостью, затем взял стакан в руку, сделал маленький глоток и, почувствовав приятное тепло в организме, раскрыл пьесу Булгакова — Тулевича «Бал Сатаны».
Фамилии обличенных в пьесе воротил стали быстро перекочевывать в блокнот сыщика.
Злодеев оказалось шесть. Но четверо из них уже ушли из жизни. Видно, проблема выживаемости в мире больших денег и большой политики стояла остро.
15
В центре огромного холла на гроте из белого камня в довольно легкомысленной позе застыла позолоченная Венера. Из правого соска богини летела водяная струя и скатывалась в овальный бассейн. Но журчания воды владелец виллы не различал. Он слышал громкий голос жены.
Сергей Иванович Косов от семейного скандала давно утомился.
«Врезать ей, что ли? Достала, чертова баба, — думал он, злобно поглядывая заплывшими глазками на разгневанную супругу. — Нашла время затевать свару».
Косов вчера ночью вернулся из Рима, а жена ждала его из Гамбурга. В Германии не' все прошло гладко. Напившись с консулом родного российского представительства, Сергей Иванович потребовал себе машину и, сев мертвецки пьяным за руль, покатил по ночному городу. Ему казалось, что он ехал вполне пристойно, и когда полиция после продолжительной погони прижала его возле эстакады на Дюссельдорф, долго не верил, что шел за двести и не по полосе движения, а навстречу. Напомнив немчуре про Сталинград, Косов попытался достать толстенького блюстителя порядка кулаком в морду, но был скручен и доставлен в участок. Две тысячи долларов штрафа, а в марках эта сумма выглядела еще внушительнее, раскрыли утром перед Сергеем Ивановичем решетчатые двери, и он с больной головой снова оказался в знакомом представительстве. Полечив друга, консул на этот раз сам проводил Сергея Ивановича в аэропорт и только после этого посчитал себя от гостеприимства свободным. Но Косов навеселе был горазд на выдумки и умудрился полететь не в Москву, а в Рим, где жила его любовница Элеонора Тиркина. Билет из Рима и навел супругу на мысль об измене. Госпожа Косова прекрасно знала всех любовниц благоверного и их адреса в любой части света.
— Ты, скотина, у меня дождесся! — кричала она мужу. — Все счета в швейцарском банке на дочку переведу. Получит после совершеннолетия. А ты у меня выкусишь. Нашел дуру. И дом под Лондоном продам
