действиями посеять в этом море людей искры паники. Если это случится, процесс пойдет лавинообразно, и толпу не надо будет разгонять, навлекая на правоохранительные органы гнев общественности. Она разбежится и рассеется сама собой.
Исполнители были приучены не задавать лишних вопросов, но на промежуточных ступенях иерархической вертикали этим утром часто мелькали слова: «Столько людей… Давка… Ходынка… Могут быть жертвы».
А ответ на эти слова — ответ, который шел откуда-то сверху, из мира больших звезд и лампасов; ответ, который не предназначался для чужих ушей и потому был прост, ясен, циничен и лаконичен — этот ответ звучал так:
— Жертвы — это как раз то, чего нам не хватает для чрезвычайного положения.
19
Ян и Аня зачарованно наблюдали за рождением двух молодых медуз, причем у девушки от всех переживаний этого дня совершенно поехала крыша, и она то и дело восклицала:
— Мы это сделали!
Рождение медуз началось почти сразу после того, как сеанс любви между Аней и Яном завершился полным и безоговорочным успехом, и в сознании девушки эти два события неразрывно переплелись между собой. Еще бы — ведь такой бурный оргазм она испытала впервые в жизни, а это здорово действует на психику.
У Яна мозги оказались крепче.
— Они размножаются, — констатировал он, когда из двух мерцающих белых шаров выросли небольшие одноюбочные медузы.
Они плавно летали над холмами, кружа около медузы-матери, как будто искали место, где приземлиться. И при этом стремительно росли.
А потом одна молодая медуза спикировала прямо на берег озера. Аня, все еще нагая и не вполне адекватная сама себе, бросилась бежать, а Ян, как и в прошлый раз, на Земле, остался на месте, словно остолбенев.
Медуза лениво покачивалась над его плантацией, где переплетались нити, идущие от картофельных и клубничных кустов, между которыми поднимались побеги плодовых деревьев.
Особую пикантность этой картине придавал тот факт, что рядом с кустами и побегами лежала Анина одежда. Ян бросил свою немного в стороне и теперь лихорадочно напяливал ее на себя. А вот Анечкин брючный костюм, туфли, сумочка и фотоаппарат лежали прямо под шевелящейся «юбкой» медузы.
И «юбка» эта была последней, седьмой по счету. В считанные минуты она доросла до земли и накрыла все — и растения, и одежду, и вещи.
Аня лежала метрах в тридцати, зарывшись лицом в снежок и прикрыв голову руками — словно спасаясь от ядерного взрыва.
— Отбой воздушной тревоги! — крикнул Ян, подойдя к ней поближе. — У меня плохие новости. Медуза съела твою одежду.
От этого известия Аня пришла в себя и, глядя на медузу несколько ошарашенно, спросила:
— Всю?
— До последней пуговицы, — подтвердил Ян.
— И что мне теперь делать? — жалобно произнесла девушка, зачем-то прикрывая груди ладонями.
Из вещей с нею остались только очки.
— Я схожу к твоим друзьям. Они принесут тебе что-нибудь. Или я сам принесу.
Яна надолго задумалась. А потом сказала со странной интонацией в голосе и загадочной улыбкой на губах. Так в анекдотах говорят сумасшедшие и наркоманы.
— Нет… Не надо… Я знаю. Я догадалась. Она намекает, что на ее планете надо ходить без одежды. И та девушка тоже хотела сказать мне об этом. Жаль, что я сразу не поняла.
— Какая девушка? — попытался разобраться Ян.
— Та, которая познакомила нас с тобой. Она ведь инопланетянка, да?
— Она моя одноклассница.
— Ты думаешь, это мешает ей быть инопланетянкой?
— Я уже ничего не думаю. Если ты хочешь ходить без одежды — я очень рад. Я всегда считал, что костюм Евы — это лучшая одежда для женщины.
— А твоя инопланетянка тоже так ходит?
— Это ты у нее спроси. Думаю, у тебя будет такая возможность. А я хочу посмотреть, куда ведет эта медуза.
Вариантов было примерно три. Первый — на Землю. Второй — в другое место Зазеркалья. Третий — на какую-то новую планету.
Ян решительно направился к медузе. Аня бросилась за ним с возгласом:
— Не бросай меня здесь!
Ян ее не бросил, и сквозь медузу они прошли, держась за руки.
— Это не Земля, — повторил Ян свою историческую фразу.
Здесь тоже была пустыня, укрытая снежком — но не холмистая, а ровная, как стол. И еще здесь стояла ночь, но на небе не было ни одной луны — ни желтой, ни белой, ни красной. Никакой.
Ян постарался припомнить все, что читал по астрономии, и прикинуть — может ли быть так, что луны Зазеркалья в одном полушарии ночью видны, а в другом — нет. Кажется, все-таки не может. А раз так, то эта планета — вовсе не Зазеркалье, а какой-то совсем иной мир.
— А всего их получается уже три, — прошептал Ян.
Он еще не знал про Шанхайскую медузу.
А пока Ян производил астрономические наблюдения, Аня бродила вокруг медузы, то и дело натыкаясь на свои вещи, разбросанные по периметру неведомой силой.
Аня нашла все, но подняла только сумочку и фотоаппарат. Остальное собрал Ян, который прекрасно понял, что произошло.
Медуза в Зазеркалье накрыла все эти вещи своею бахромой, и они мгновенно перенеслись на новую планету. Но держать их в себе медуза не собиралась, а потому выбросила их за внешний радиус — насколько позволяла длина упругих «боевых» нитей бахромы.
Когда Аня и Ян вернулись в Зазеркалье, там шел дождь.
Аня, которая сохраняла серьезность, даже утратив адекватность, выбежала под теплые струи и вдруг расхохоталась заливисто и звонко.
Она стояла и хохотала, подняв к небу руки и лицо, и вода бесчисленными струйками стекала по ее гладкой коже, словно смывая окончательно все предрассудки и условности прежней земной жизни.
20
Наташа Сероглазова пришла к Парку Победы рано утром. Еще шанхайская медуза не нашла себе места для посадки, а толпа у питерской медузы только начинала разбухать после ночного затишья, а Наташа уже примчалась к стальным барьерам у внешнего кольца оцепления.
Она просто не могла усидеть дома. Ночью ее мучила бессонница, и Наташа не один раз поднималась с постели, чтобы подойти к окну и посмотреть на медузу.
Потом она все-таки заснула, но во сне увидела кошмар — как будто ее забирают в карантин, а там уже поджидают злобные монстры, чудовищные мутанты, поедающие живую человеческую плоть. Наташа
