МОГИЛЫ ВЗРЫВОМ РОЮТ
Лена Уварова
Глава двадцать восьмая
Вечером на конспиративной квартире шло оперативное совещание: обсуждали план завершения операции. Стрельцов, Потапов, Грушко и Прокопенко сидели за столом, на котором, сильно коптя, горели две стеариновые трофейные плошки. Когда начинали громко говорить и спорить, пламя металось и грозило погаснуть, и тогда Грушко прикрывал его своей большой ладонью. Но в комнате снова наступала тишина, и становилось слышно, как потрескивают плошки.
Сейчас нужно было точно сформулировать, что расскажет завтра Потапов в группе «патриотов- интеллигентов». Он и Грушко подготовили благополучный вариант: немцы приветствуют группу и хотят с нею связаться. Но Стрельцов был не согласен.
— В ответ они захотят усилить свою деятельность, и получится, что мы их на это провоцируем. Нельзя это, — сказал он.
— Но они же ничего сделать не успеют, — возразил Потапов.
В наступившей тишине где-то далеко и приглушенно рванул снаряд.
— Весь день бьют по площади Труда, — тихо сказал Прокопенко. — Просто непонятно, что они там нашли.
— Обстрел по-прежнему слепой, — ответил Грушко.
— Значит, что же мне рассказывать? — спросил Потапов. — Как меня немцы выгнали, забыв на всякий случай расстрелять?
— Оставьте, Потапов, шутки, — сказал Стрельцов. — Нужна золотая середина, нужен такой поворот, чтобы у них руки опустились.
— А что, если Потапову вообще не удалось перейти фронт? — предложил Прокопенко.
— Об этом надо было думать раньше, — возразил Потапов. — У них возникнет простой вопрос: где я столько времени болтался?
Все задумались.
— С полным минусом прийти нельзя, нам ведь нужно получить их второй канал связи, — продолжал Стрельцов.
— Получив минус от Потапова, они как раз и обратятся ко второму каналу, — подал голос Грушко.
— Но они сделают это уже без участия не оправдавшего их надежд Потапова, — сказал Стрельцов.
— Узнаем на допросе, — ответил Грушко.
— А если не узнаем?
В наступившей тишине слышно было поскрипывание кожаного пальто Стрельцова и снова — далекие глухие разрывы.
— Я все-таки не понимаю… — сказал Потапов. — Почему мы их оберегаем даже от мысли действовать? Разве их письмо немцам и то, что они меня послали с ним через фронт, — это не действие?
— И тем не менее это еще не действие, — ответил Стрельцов. — Это только готовность действовать, а важно то, что последует после этого. Я думаю, что нам надо исходить из приготовленного нами немецкого письма. Немцы и приветствуют и в то же время никаких векселей не дают и ничего не просят. Таким образом, шаг сделан впустую, но то, что сделал Потапов, заслуживает если не благодарности, то хотя бы уважения к его храбрости. Продумайте свой рассказ по этой схеме, — сказал Стрельцов Потапову и обратился к Прокопенко: — У вас все готово?
— Вся группа по-прежнему под нашим наблюдением, и мои ребята завтра «приведут» их на встречу с Потаповым, — ответил жестяным тенорком Прокопенко. — У нас на «оперативке» возник один вопрос: вдруг кто-нибудь из них покинет встречу до конца? Брать?
Вопрос оказался не таким простым.
— Мне кажется так… — нарушил молчание Стрельцов. — Если будет уходить главный — не брать. Второй канал у него. Но только смотрите не потеряйте его. Остальных брать.
— По-моему, я рисковал напрасно, на той стороне к нашей инициативе отнеслись недоверчиво, настороженно, а в итоге — равнодушно… — так Потапов начал свой рассказ о походе через фронт.
Вся группа собралась снова на квартире профессора, но на этот раз присутствовал руководитель — Кузьма Кузьмич Надеин.
Пока Потапов отсиживался на конспиративной квартире, за всеми участниками группы велось
