пропаганда большевиков использовала все трудности жизни для усиления ненависти населения к немецкой армии. После этого вести вербовку в вооруженные отряды «пятой колонны» было почти невозможно. Почти? Просто невозможно, и все… Можно вспомнить о грубой и неумной пропаганде на Ленинград ведомства Геббельса: сочинение примитивных листовок, дурацкий пригласительный билет на бал в «Асторию» по случаю вступления в город немецких войск. Сейчас это прозвучит для Геббельса просто скандально.
Спокойно и не торопясь Аксель обдумывал свое положение, когда наконец пришел из Берлина ответ по поводу диверсионного удара по Ленинграду.
«Предложение несвоевременно. Указанное действие должно находиться в тесной связи с действиями армии, само по себе оно ничего не дает».
Еще через четыре дня Аксель получил радиограмму, которая предлагала ему передать имущество и штаты группы в «Абвер-команду-104» полковнику Шиммелю.
Спустя неделю утром Аксель вошел в кабинет Канариса, держа в руке папку с обстоятельным и самым подробным анализом ленинградской операции.
Канарис, как всегда, встретил Акселя так, будто они виделись только вчера и сегодня его офицер зашел по какому-то рядовому служебному делу.
— Как чувствуете себя? — спросил он, приглашая Акселя садиться.
— Отлично. Если говорить о чисто физическом состоянии.
— Как выдерживали морозы?
— Плохо. Но всегда помнил, что нашему солдату еще тяжелее, это помогало.
Канарис понимающе кивнул. Аксель положил на стол папку:
— Здесь все данные… анализ… выводы.
— Прекрасно. Я ознакомлюсь и приглашу вас, — сказал Канарис и стал разглядывать свои руки.
Аксель хотел уже встать, но Канарис задержал его и, глядя черными узкими глазами на папку, спросил:
— Там есть о последнем предложении диверсий?
— Нет, ни слова, я решил… — начал Аксель.
— Вы правильно решили, — перебил Канарис и подвинул к себе папку. — Идите отдыхайте. Вся война еще впереди. Я позову вас…
Генрих Гиммлер — Адольфу Гитлеру
Из личной записки,
адресованной в главную квартиру фюрера
с грифом «Одна копия» [9].
«29 января 1942 года.
Пишу Вам, все еще находясь под впечатлением совещания у Вас и Ваших слов о том, что устранение миллионов низшей расы, которые размножаются, как черви, никогда не оплатит пролитой на войне благородной немецкой крови.
Сколько в этом высокой и преданной любви к нации, какое высокое чувство ответственности за ее судьбу. Но Ваши слова — и ключ к действию всех нас. Между тем это простое, лежащее в основе основ понятие еще недоступно иным людям, занимающим высокие посты в рейхе. Оброненные Вами слова, что «абвер не справился со многими из своих задач», подводят итог затянувшимся разговорам и недоумениям о методах нашей работы на Востоке.
Главной бедой абвера мне видится трафаретность мышления его руководителей. В начатую Вами новую эпоху истории нельзя прошлое делать образцом для настоящего. Мы говорим — партизанские банды в нашем восточном тылу надо поголовно истреблять. Абвер, ссылаясь на свои успехи во Франции, засылает в банды своих людей, которые должны постепенно (история подождет!) разложить банды изнутри. Вместо действия в стиле эпохи — трафарет. Очень рельефно это видно в действиях абвера на фронте группировки «Север» с главной целью — Ленинград. Иодль, по Вашему высокому поручению, еще в октябре 1941 года издает специальное распоряжение для командующего группой «Север», определяющее принципиальный характер всех наших действий [10].
Гл. квартира фюрера
7.X.41 г.
С 123
Верховное главнокомандование
вооруженных сил № 44
1675/41 тайн. канц. начальника штаба
(отд. Л/I опер.)
ВЕРХОВНОМУ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ АРМИИ
(Операт. отд.)
Фюрер снова решил, что капитуляция Ленинграда, а позже Москвы не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником.
Моральная правомерность этого мероприятия ясна всему миру. Если в Киеве взрывы мин замедленного действия создали величайшую опасность для войск, то еще в большей мере надо считаться с этим в Москве и Ленинграде. О том, что Ленинград заминирован и будет защищаться до последнего человека, сообщило само русское радио.
Следует ожидать больших опасностей от эпидемий. Поэтому ни один немецкий солдат не должен вступать в эти города. Кто покинет город против наших линий, должен быть отогнан назад огнем.
Небольшие неохраняемые проходы, делающие возможным выход населения поодиночке для эвакуации во внутренние районы России, следует только приветствовать. И для всех других городов должно действовать правило, что перед их занятием они должны быть превращены в развалины артиллерийским огнем и воздушными налетами, а население обращено в бегство.
