Но теперь мы отведем взгляд от отдыхающих караванщиков и переведем его на того, кто сейчас не с ними. Этот человек не спит, он обходит лагерь стороной и, крадучись, уходит за страшные, мрачные, безлюдные барханы. Вскоре он скрывается с глаз, и до него доносятся только еле слышные отголоски песни:
Человек улыбается — с трудом удерживается от смеха. О да, есть девушка, которую он в самом скором времени искупает в пламени любовной страсти! Он опускается на колени, воздевает руки к небесам. Еле слышны голоса из-за барханов, и вдруг перед странником возникает золотистое видение. Да, да, он знал, что не ошибается! Он почувствовал зов, как чувствуют боль.
— О, Золотой, правда ли это? Ты скоро будешь в этих краях?
— Уэбин, как ты мог сомневаться в моих обещаниях?
— Никогда! Но я надеюсь, все идет хорошо?
— Надейся! Но могу ли я надеться на то, что ты сыграешь свою роль, как подобает?
— Не меня ли зовут Рашид Амр Рукр? Я только надеюсь, мой повелитель, что я смею надеяться на тебя.
— Глупец! Разве тебе не известно мое имя?
— Я мог бы догадаться, мой повелитель. Думаю, я догадываюсь верно.
Рашид Амр Рукр набирается смелости и смотрит прямо в глаза золоченой фигуры. Другой на его месте благоговейно пал бы ниц. Но неземной собеседник шейха протягивает руку и помогает предводителю уэбинов подняться с песка. Теперь золотое сияние окутывает Рашида, и в сознание его проникает множество знаний и обещаний. Экстаз наполняет его, когда он думает о том, какая власть будет вскоре дарована ему.
А караванщики добрались до последнего, кульминационного куплета.
— Джем, что там такое?
Но Джем, висевший за бортом, только в изумлении смотрел внутрь каюты своего опекуна, где чуть выше пола медленно вертелась светящаяся золотая фигура. Из глаз странного создания лился свет, его губы то смыкались, то размыкались, словно он беззвучно разговаривал с кем-то в дальней, немыслимой дали.
Если бы больше ничего не произошло, Раджал ни за что бы не отпустил Джема. Но то, что случилось потом, заставило его пошатнуться и разжать руки.
Ночное небо с жутким грохотом распахнулось.
Непроницаемую черноту рассекла молния — зеленая молния!
Теперь настала очередь Раджала вскрикнуть. Его швырнуло назад, на палубу. Из каюты внизу донесся нечеловеческий визг, за ним последовал другой — самый что ни на есть человеческий — и громкий всплеск.
— Джем!
Раджал поднялся на ноги, но тут же снова распластался на палубе и скрючился от жуткой боли.
В следующее мгновение все пришло в смятение.
Но впереди были еще более жуткие мгновения.
Сначала Раджал звал на помощь, потом, ухитрившись подняться, принялся отчаянно колотить в рынду. Вокруг его ног бешено сновала Буби. Прыщавый, разбуженный громом и молнией, торопливо спустился по мачте из своего «вороньего гнезда». Проснулись и забегали по палубе матросы.
Даже сам капитан Порло выбрался на квартердек. С трудом держась на ногах, он ревел:
— Человек за борт? Кто такой за борт?
— Вон он! — взволнованно вскричал Прыщавый. Он подпрыгивал на месте и указывал на море, пока капитан не влепил ему оплеуху. А потом кто-то — но не Раджал — прыгнул в воду. Раджал, морщась от боли в ушибленной спине, только в отчаянии всматривался в туман, едва рассеиваемый бешено раскачивающимся фонарем. Повсюду звучали хриплые голоса, матросы перебрасывали через борт канаты.
Капитан схватил Раджала за руку, грубо рванул к себе.
— Что за шутка вы тут придумывай, молодой люди, а?
