— Не очень.
— Тем лучше. Цени! Кстати, мы уже пришли.
Я купил одну сигару себе и одну — Халиду, хотя он и не просил. Мы уселись на лавочку.
— Теперь, — Халид сделался торжественным, как на похоронах, — мы будем возносить хвалу твоему замечательному телу, творению Божьему, которым были наделены Адам и Ева, созданная из ребра его.
— О тело, — подхватил я, — драгоценное мое тело! Прими это замечательный дар за труды свои. Да пребудет с тобой мир и благодать, когда ты будешь вдыхать этот прелестный никотин — раз за разом, большими и маленькими дозами! Пусть капля его убивает лошадь — да прибавится в тебе здоровья и свежести, да не подведешь ты меня в трудный час!
— О сын мой, — загнусавил Халид, — во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!
Восприми благодать, вдохни — и раз, и другой, и третий, пока не свалишься с ног от удовольствия. Аннам брахм!
— Что это значит, — спросил я, затягиваясь крепким ароматным табаком.
— Аннам брахм — «пища есть Бог» — на санскрите.
— Ты знаешь санскрит?
— Отчасти.
— От какой части?
— В молодости я много путешествовал.
— Когда это — в молодости?
— Давно. Дело не в этом. Аннам брахм — советую тебе повторять это каждый раз, когда ешь, пьешь или куришь.
— Зачем?
— До чего же ты практичный! Для осознания.
— Осознания чего?
— Всего, что с тобой происходит. Вот сейчас с каждой затяжкой в тебя входит дым. Что, по-твоему, происходит?
— Я просто курю.
— Ничего подобного. Вернее, ты действительно можешь просто курить, а можешь таким образом приобщаться к Божественному.
— Ты хотел сказать, к Искусству?
— Я сказал то, что сказал. Аннам брахм означает, что в каждой частице мира — в пище, в табаке, в жевательной резинке — скрыта Изначальная сущность. Помнишь, мы говорили о человеке-вселенной?
— Конечно помню.
— Так вот, эта вселенная присутствует во всем — ты об этом, я надеюсь, читал.
Осталось только почувствовать ее дыхание.
— Как это сделать?
— Да очень просто. Ты освоил «гиперреальность» — я бы назвал это осознанием.
Ты осознаешь предмет, сливаешься с ним и постигаешь ту высшую сущность, которая в нем присутствует. Аннам брахм — просто напоминание твоему сознанию, чтобы оно не забывало это делать. Вот сейчас ты куришь — представь себе, что это священный фимиам, дым ритуальных воскурений. В Америке табак специально выращивали для религиозных церемоний, существовал даже бог табака. Возвращаясь к Кастанеде: тамошние индейцы ничего не делали зря. Более того, я уверен, что подлинное значение табачных листьев неизвестно европейцам и по сей день.
ГЛАВА 9. ПУТЬ ИСКУССТВА
Как-то раз Халид оказался на редкость разговорчивым и повел речь об Искусстве.
— Я уже говорил тебе, что Искусство никогда не было создано, и него нет создателей и апологетов. Оно существовало всегда. В то же время, ты слышал об Уддияне, Падмасамбхаве и таком прочем. Это противоречие, в принципе, закономерно. Пожалуй, сейчас ты готов воспринять некоторые более глубокие вещи.
Спрашивай.
Я задумался.
— Начну с главного: что есть Искусство?
— Хороший вопрос. Пожалуй, тот, кто ответил на него, постиг Искусство в совершенстве. Весь путь и есть бесконечное вопрошание: что такое Искусство?
— Ты говоришь, как говорят в традиции дзен. Что такое Будда? Кусок засохшего дерьма.
— Да, видимо так. Есть совершенные вопросы — в них кроются совершенные ответы.
Возьми птицу. Кто учил ее летать? По сути, никто. Ее клетки знают, как летать, и в свое время подсказывают, что делать. Представь, какая сложная штука полет, — но птица не задумывается, как она летит, как двигаются ее крылья, что там творится с оперением. Полет — сущность птицы. При этом она может быть и ястребом, и голубем, и павлином — суть дела от этого не меняется. То же и Искусство. Его сущность непостижима — так птица не может постичь механику полета. При этом путь Искусства подразумевает множество путей. Сейчас я пытаюсь вести тебя путем Человека.
— Что такое путь Человека?
— Умение жить в этом мире. Разбираться со своими страхами, общаться с людьми, наслаждаться жизнью. Жить.
— Это самый простой путь из существующих?
— Простых путей не бывает. Скажу так: это путь, на котором не требуется приобретение особых специфических умений. На пути Человека не требуется радикально изменять свою жизнь: достаточно лишь корректировать ее. Другое дело
— путь Ножа.
— Ты мог бы рассказать о нем?
— Пожалуй, да. На моей родине мужчины должны уметь драться на ножах. Для горцев это обязательная часть жизни, а мужчина без ножа — не мужчина. Сейчас древние традиции заглохли, а раньше все конфликты решались с помощью ножа. Условия поединка очень жесткие. Очерчивается круг диаметром от двух до четырех метров — в зависимости от квалификации бойцов. Выходить за его пределы нельзя; за схваткой наблюдают арбитры. Бой идет насмерть. Многие люди всю жизнь тренировались в искусстве ножа.
— То же самое существовало в древней Японии, — заметил я. — Самураи, кэндо…
— Да и не только в Японии, какая разница. Важно то, что эти умения были востребованы. Путь Ножа отличается от пути Человека — это ясно.
— Можно ли современному человеку обучаться пути Ножа?
— Ты хотел сказать, можно ли тебе?
— Да.
— Кто знает. Твое тело постепенно приобретает необходимый уровень готовности.
Однако на каждом из путей Искусства есть свои спутники…
— Какие спутники?
— На пути Ножа — смерть. Сражаться на ножах ради развлечения бессмысленно. Ты должен принять мысль о неизбежной гибели в поединке. Справится ли твое сознание с этой мыслью — не знаю.
— Но с чего ты взял, что мне действительно придется драться в реальной схватке?
— Если ты идешь по какому-либо из путей, ты должен принадлежать ему полностью, иначе путь тебя не примет. На пути Ножа рано или поздно придется участвовать в реальной схватке. Иного варианта нет.
— Допустим, так рисковать я бы пока не стал. Не сочти это малодушием.
