Избраное

Встречала нас как близких и друзей!

И если все цветы, что столько лет
Вручали нам восторженные руки,
Собрать в один, то вышел бы букет,
И хвастовства тут абсолютно нет,
Наверно, от Москвы и до Калуги!

Горит над Истрой розовый закат,
Хмелеют ветки в соловьином звоне…
Давай-ка, Галя, сядем на балконе
Вдохнуть цветочно-хвойный аромат…

Про соловьев давно уже, увы,
Не пишут. Мол, банально и несложно.
А вот поют под боком у Москвы,
От звезд до околдованной травы,
И ничего тут сделать невозможно!

Летят, взвиваясь, трели над рекой,
Они прекрасны, как цветы и дети.
Так сядь поближе, и давай с тобой
Припомним все хорошее на свете…

В душе твоей вся доброта вселенной.
Вот хочешь, я начну тебя хвалить
И качества такие приводить,
Какие ну – хоть в рамку и на стену!

Во-первых, ты сердечная жена,
А во-вторых, артистка настоящая,
Хозяйка, в-третьих, самая блестящая,
Такая, что из тысячи одна.

Постой! И я не все еще сказал,
В-четвертых, ты, как пчелка-хлопотунья,
А в-пятых, ты ужасная ворчунья
И самый грозный в доме генерал!

Смеешься? Верно. Я это шучу,
Шучу насчет ворчушки-генерала.
А в остальном же не шучу нимало,
Все правильно. Лукавить не хочу.

Но не гордись. Я зря не восхваляю.
Тут есть одно таинственное «но»:
Я свой престиж тем самым подымаю,
Ведь я же превосходно понимаю,
Что все это мое давным-давно.

Закат, неся еще полдневный жар,
Сполз прямо к речке, медленный и влажный,
И вдруг, нырнув, с шипеньем поднял пар,
А может быть, туман, густой и влажный…

Не знаю я, какой отмерен срок
До тех краев, где песнь не раздается,
Но за спиною множество дорог
И трудных, и сияющих, как солнце.

И наши дни не тлеют, а горят.
Когда ж мигнет нам вечер глазом синим,
То пусть же будет и у нас закат
Таким же золотым и соловьиным.

Но мы не на последнем рубеже,
И повоюем, и послужим людям.
Долой глаголы «было» и «уже»,
Да здравствуют слова: «еще» и «будем»!

И нынче я все то, чем дорожу,
Дарю тебе в строках стихотворений.
И, словно рыцарь, на одном колене
Свой скромный труд тебе приподношу!

И в сердце столько радужного света,
Что впору никогда не умирать!
Ну что ты плачешь глупая, ведь это,
Наверно, счастьем надо называть…

1 июня – 1 ноября 1990 г.