Но, как гласит Священное писанье, Изгнал их вон за первородный грех. Но если грех так тягостен Ему, Зачем ОН сам их создал разнополыми И поселил потом в Эдеме голыми? Я не шучу, я просто не пойму. А яблоко в зелено-райской куще? Миф про него – наивней, чем дитя. Ведь ОН же всеблагой и всемогущий, Все знающий вперед и вездесущий И мог все зло предотвратить шутя. И вновь и вновь я с жаром повторяю, Что здесь кощунства не было и нет. Ведь я мечтал и до сих пор мечтаю Поверить сердцем в негасимый свет. Мне говорят: – Не рвись быть слишком умным, Пей веру из Божественной реки. – Но как, скажите, веровать бездумно? И можно ль верить смыслу вопреки? Ведь если это правда, что вокруг Все происходит по Господней воле, Тогда откуда в мире столько мук И столько горя в человечьей доле? Когда нас всех военный смерч хлестал И люди кров и головы теряли, И гибли дети в том жестоком шквале, А ОН все видел? Знал и позволял? Ведь «Волос просто так не упадет…» А тут-то разве мелочь? Разве волос? Сама земля порой кричала в голос И корчился от муки небосвод. Слова, что это – кара за грехи, Кого всерьез, скажите, убедили? Ну хорошо, пусть взрослые плохи, Хоть и средь них есть честны и тихи, А дети? Чем же дети нагрешили? Кто допускал к насилью палачей? В чью пользу было дьявольское сальдо, Когда сжигали заживо детей В печах Треблинки или Бухенвальда?! И я готов, сто раз готов припасть К ногам того мудрейшего святого, Кто объяснит мне честно и толково, Как понимать Божественную власть? Любовь небес и – мука человечья. Зло попирает грубо благодать. Ведь тут же явно есть противоречье, Ну как его осмыслить и понять? Да вот хоть я. Что совершал я прежде? Какие были у меня грехи? Учился, дрался, сочинял стихи, Порой курил с ребятами в полъезде. Когда ж потом в трагическую дату Фашизм занес над Родиною меч, Я честно встал, чтоб это зло пресечь, И в этом был священный долг солдата. А если так, и без Всевышней воли И волос с головы не упадет, За что тогда в тот беспощадный год Была дана мне вот такая доля? Свалиться в двадцать в черные лишенья, А в небе – все спокойны и глухи, Скажите, за какие преступленья? И за какие смертные грехи?! Да, раз выходит, что без Высшей воли Не упадет и волос с головы, То тут права одна лишь мысль, увы,
