- Налей, Надюха, чего-нибудь покрепче... В глотке пересохло... И собирайся, сейчас поедем.
- Куда, Геннадий Миронович? У меня рабочий день. Вам советовала бы написать объяснительную. Где изволили пропадать целую неделю?
Разинул пасть - точно, Мосол.
- Ты чего, Надь, упарилась?
- В каком смысле?
- Да не бзди, все путем. Хозяин доволен. Сейчас повезу на смотрины.
- На какие смотрины? О чем вы, Геннадий Миронович? - Чтобы скрыть страх, я пошла к бару, налила водки в стакан. Мосол вообще ничего не пил, кроме водки и одеколона. Подала ему. - Кушайте на здоровье и ступайте себе с Богом. Сами не работаете, хотя бы другим не мешайте.
Глядел остолбенело - и водку зажал в кулаке, как гранату.
- Ты чего в натуре, Надь? О чем базар? Не врубаюсь.
- Извините, Геннадий Миронович, мне нужно в туалет. С гордым видом покинула комнату. Зинаида Андреевна за своим столом, как обычно, согнулась над ведомостями, окатила меня злобным взглядом. Весь стол завален бумагами, если учесть, что по штату в 'Купидоне' числилось четыре человека, то наличие такого огромного бухгалтерского учета являлось для меня неразрешимой загадкой, как и мнодутое. Бухгалтерше я дружески кивнула, а с секретарей Вадиком-Таней, накладывающим на бледную физионoмию дневной макияж, обменялась парой фраз:
- Вадюша, если кто придет, меня нету. - Где же вы, Надежда Егоровна?
- Буду совещаться с Шатуновым. Ты видел, как он?
- Извините, Надежда Егоровна, не видел. Он всегда такой бесшумный, очень таинственный мужчина, прямо вам скажу.
- В чем таинственный?
Вадик шаловливо стрельнул подведенными глазенками.
- Ох стыдно сказать.
- Ну и не говори...
То, что Вадик не заметил прихода Мосла, меня не удивило. Как все юные геи, он вечно витал в грезах. В чем-то я ему завидовала. Точно так же он, скорее всего, не заметит, как однажды сбоку подкрадется смерть и разнесет вдребезги гнилую черепушку.
В туалете, плотно прикрыв дверь, достала мобильник и набрала номер, который нашла в записной книжке. Что-то подсказывало, если не успею сделать это сейчас, другой случай представится не скоро. Ни на что особенно не надеялась, облик секретного героя, возникший в воображении, был, скорее всего, не более чем фантазией, поэтому не расстроилась, когда услышала сперва длинные гудки, потом характерный щелчок и шорох ленты. Мужской голос бодро объявил: 'Сидоркин, к сожалению, отсутствует, если хотите передать что-то важное, сделайте это после сигнала. Сидоркин вам обязательно позвонит'.
Я тупо слушала шуршание ленты и не знала, что сказать. Пришлось набирать номер второй раз.
- Антон, дорогой, - окликнула тихонько, - ты когда-то спас меня, вырвал из рук изуверов. И у нас была восхитительная, волшебная ночь. Потом ты исчез. Позвони, пожалуйста. Позвони, как только сможешь, - и добавила после короткой паузы:
- Я соскучилась по тебе, Антон.
6. ОПЯТЬ ТУРКИ
Мосол привез меня в дачный поселок на двадцатой километре Калужского шоссе. У него была страсть менять машины и водителей чуть ли не каждый день, и на этот раз мы ехали в симпатичном желтеньком 'Седане', за баранкой сидел незнакомый башибузук. Видимо, он был глухонемой, потому что Мосол разговаривал при нем совершенно свободно. Пока я звонила, он пару раз приложился к бутылке и заметно закосел, что было на него непохоже. Обычно водка его не брала, он только разбухал, наливался розовым соком, и бешеные очи проваливались внутрь черепа. А сейчас развезло. Он был в каком-то умильно-сладковатом настроении, как в сиропе. Лапал меня на заднем сиденье, но тоже как-то по- домашнему, без азарта. Повторил несколько раз, что товар сделал ноги и босс чрезвычайно доволен. В частности, и мной. Теперь мне, возможно, светят премиальные. Я не стала интересоваться, что это такое - премиальные, попросила его угомониться:
- Геннадий Миронович, мы не одни. Неужели нельзя вести себя прилично?
- Расслабься малек, - рокотал он. - Никто тебя не тронет, любому пасть порву, поняла, нет?
- Ага, - усомнилась я. - У вас, наверное, таких, как я, десятки. Только для забавы. Серьезных чувств вы, Мосол Миронович, не испытываете.
- Не-е, падлой буду. - Он вдруг посерьезнел, убрал лапы. - Ты особенная. Не токо я заметил. Из тебя, Надь, вполне возможно, центровую слепят.
- Объясните ваши непонятные слова.
- Чего непонятного? Центровой в бизнесе, как законник. Неприкосновенный. Со всеми полномочиями. Сходняком коронованный.
- Чем же я могу заслужить такую честь?
- Вопрос с закавычкой. Скоко пользы принес общему делу, стоко и получишь. Оценка идет по многим статьям. Но главное, конечно, поручители. Поручиться должны те, кому воры доверяют, не фраера. Причем кровь слить в залог.
- Вы, Мосол Миронович, немного выпивши, потому несете бог весть что. Откуда у бедной девушки такие поручители?
- Найдутся, Надь. Не трухай, найдутся. На смотринах не оплошай, а там видно будет.
Меня мутило от перегара, которым он дышал, и от его сивой рожи, и оттого, что опять шел разговор, в котором не понимала ни словечка. Но должна была соответствовать. В одном Мосолушка прав: у бизнеса и у урок общие законы. И там, и там, если догадаются, что только прикидываешься своим, - разорвут всей стаей.
К загородному особняку подъехали около полудня, когда ослепительное июльское солнце прокалило землю до какой-то почти яичной желтизны. Глухонемой водила покатил машину в каменный гараж, а мы с Мосолушкой чин чином, под ручку взошли на крыльцо двухэтажной виллы. Вор в законе, заметно нервничая, дал последнее наставление:
- Ты это, Надь... Ежели чего, гляди на меня. Подмигну правым глазам, значит, все путем. А вот так пальцами сделаю, значит, соображай. Поняла, нет?
- Еще бы! - сказала я.
В гостиной - батюшки светы! - ждала такая компания, что я обомлела. Вся Анталия сюда перебралась. Незабвенный черноокий, с жирным пузом Дилавер, кривоногие янычары Эрай и Хаги, а уж с ними сама кудрявая, розовощекая пышка Вагиночка с бокалом в руке. Не хватало, пожалуй, только ее муженька Вани Гуревича, не удивлюсь, если тоже подскочит на огонек. Увидев меня, все так заржали, будто цирк приехал. Вагиночка кинулась ко мне, затискала, затормошила, да с такой страстью и напором, что от ее визга и щипков померещилось, напала целая толпа.
- Ах сюрприз, ах сюрприз! - вопила ненормальная. - Ну что, рада, счастлива?! Видишь, кто явился? Видишь, кто по тебе истосковался?
Истосковавшийся Дилавер, господин мой, лучезарно улыбаясь, как подпаленный блин, поманил меня пальчиком. Одет был не в шорты и маечку, как привык, а в строгий европейский костюм и истлевал в нем от жара. На о пальчик я не отреагировала, напротив, сразу дала ему урок хорошего тона. Может, это не моя территория, но и не его тоже.
- Любезный Дилавер, конечно, приятно снова вас к деть, но у меня теперь другой повелитель, вот, познакомьтесь... Геннадий Миронович Шатунов...
Вагина опять заржала, и турки ритуально захлопал себя по ляжкам. Оказывается, 'Генку все знают, он давно в колоде', и знакомить никого ни с кем не надо, а лучше поскорее поднять бокалы за
