НАЧАЛО ОХОТЫ
Лихоманов-Литовцев дозвонился до 'Лензолота' и условился о встрече с некоей Леонидовой Нинель Григорьевной, директором по внешним связям богатейшего концерна. Об этом его попросил Гурко. Олег специально оговорил с генералом, что если займется расследованием (по контракту), то привлечет Сергея. У генерала просьба не вызвала энтузиазма, но отказывать не было причин. Он лишь поставил условие, что майор примет участие в деле конспиративно, не засвечиваясь в качестве агента. Гурко не возражал, майор тем более.
Они опять с Олегом в одной упряжке — вот главное.
Фирма 'Русский транзит', куда он три года назад с наскока внедрился и вскоре подмял ее под себя, процветала без всяких усилий с его стороны, фактически там верховодила Тамара Юрьевна. Под ее неутомимым приглядом валютный ручеек исправно перетекал в казну, большей частью оседая на счетах Конторы, и это вполне устраивало всех посвященных. О такой надежной крыше можно было только мечтать. Тамара Юрьевна иногда, правда, взбрыкивала, бывало и резко, в зависимости от принятого на грудь, с презрительным пылом заявляла, что не по ее натуре плясать под дудку всякой гебешной сволочи, на что Сергей Петрович приводил всегда один и тот же, но весомый аргумент:
— Хочешь, чтобы нас отправили вслед за Погребельским, Томочка?
Нет, этого она не хотела. Она была еще полна жизни: пятьдесят четыре года не возраст для женщины, умеющей за собой следить, еще надеялась вволю попить водочки с хлебушком и надышаться земной красотой, но ей нравилось поддразнивать любимого волчару, дергать его за усы, это придавало их нечастым любовным праздникам неповторимый привкус.
Под вечер Сергей Петрович приехал в офис 'Лензолота', расположенный на Беговой. Тут все было оборудовано по высшему разряду: старинный особняк, охрана у входа, супервидеосигнализация и турецкие мягкие ковры на лестницах. Здесь обосновалось жулье покруче, чем в 'Русском транзите'. Кабинет Леонидовой будто сошел с рекламы 'Интердизайна'. Черно-белые с золотой искрой тона, хрустящая даже на взгляд кожаная обивка стен, кремово-маслянистое свечение люстр...
Нинель Григорьевна представляла собой классический тип новой русской деловой женщины, выбившейся благодаря природной сметке, наглости и недурной внешности в большие госпожи, но постоянно опасающейся, как бы кто-то не ухватил ее внезапно за хвост.
Несмотря на свалившееся невесть откуда богатство, на каждой из этих дам лежит отпечаток некоей обреченности, да еще какого-то унылого комизма, как на фигуре перворазрядника, рванувшего вес, намного превышающий его возможности. Всем им было уже за тридцать, путь назад на панель отрезан, воровать самостоятельно толком не научились, и, в сущности, каждая из них, независимо от положения (бизнес, политика), лелеяла надежду притулиться к какому-нибудь надежному мужчине, чтобы укрыл под полой от житейских бурь. Навык к притулению у них у всех тоже родовой, ибо большинство вылупились из низового партийного звена, если не считать тех мадам, которые соскочили в демократию прямо с тюремных нар. Сергей Петрович к этому сорту женщин, занявших по Москве круговую оборону, относился сложно, брезговал ими, но сердцем жалел, потому что понимал: в страшный день Суда, за них некому будет заступиться.
Нинель Григорьевна встретила его сперва прохладно, по-барски махнула рукавом из-за начальнического стола: мол, садись, коли пришел, но, приглядевшись к его смелому облику, сменила тон, передвинулась поближе и угостила сигаретой.
— Знаете ли, Сергей Петрович, — сказала задушевно. — Я боюсь напрасных надежд. С тех пор, как пропала Наташа, прошло три недели. Я не верю в чудеса. И знаю, в каком мире мы живем. Больно говорить, но полагаю, моей девочки нет в живых.
В сумраке устремленных на него глаз Сергей Петрович разглядел голубую слезу, тронувшую его задубевшее сердце.
— Не думаю, что все так печально. Если похитители не потребовали выкупа, то какую цель они преследовали? Вот ведь где собака зарыта.
— И что же это за собака? Кстати, почему вы вообще заинтересовались этой историей? Моя дочь и 'Русский транзит' — какая тут может быть связь?
Майор аккуратно стряхнул пепел в позолоченную пепельницу. От его ответа зависело, насколько будет откровенна Леонидова. В отношениях с деловыми женщинами прямые аргументы чаще всего приводят к отрицательному результату. Всегда лучше напустить побольше тумана. Он уже не раз в этом убеждался. Естественно, это правило не касалось Тамары Юрьевны, которая не терпела ничьих уловок, кроме своих собственных.
Он объяснил, что действительно его интересует не столько девочка, сколько люди, которые стоят за всей этой подлостью. Интересоваться ими у него есть свои причины, о которых он не хотел бы пока распространяться (в этом месте майор многозначительно насупился). Однако он уверен, что если ему удастся с ее помощью выйти на похитителей и немного их поприжать, то это будет к их взаимной выгоде, если позволительно употреблять такое выражение в случае, когда речь идет о жизни ребенка.
Нинель Григорьевна выслушала его внимательно, не перебивая, пару раз машинально облизав пухлые губы. В 'Лензолоте' не принято было выражаться столь витиевато, здесь царили простые нравы первобытного общества, как и повсюду среди новых русских. На общем фоне гость выглядел чересчур интеллигентно, это было подозрительно.
— Почему вы думаете, что я знаю этих людей?
— У меня есть кое-какие предположения... Припомните, Нинель Григорьевна, к вам незадолго до похищения заглядывал подозрительный господин. Кто он такой? Чего от вас хотел?
— Нет, молодой человек, — улыбнулась Леонидова. — Это совсем не то. Приходили от Шахова, если вам что-нибудь говорит это имя.
— Депутат Шахов?
— Именно что депутат. Но тесть у него в правительстве. Оттуда и ветер дует. К нам в 'Лензолото' многие суют нос, проверяют, нюхают, нельзя ли чем-нибудь поживиться. Увы, все давным-давно разложено по полочкам. Все купе, как говорится, заняты... Не понимаю, почему так откровенничаю с незнакомым человеком.
— Не так уж мы незнакомы, дорогая Нинель, — на тайный женский вызов майор всегда отвечал незамедлительно. — Да вот, пожалуй, нынче поужинаем вместе, еще ближе познакомимся. Как вы насчет этого?
— Почему бы и нет. Но при одном условии.
— Готов на любое.
— Вы давно в бизнесе, Сергей?
— В крупном года три.
— А прежде?
Майор глаз не отвел, но как бы смутился.
— Всякое бывало, Ниночка.
— Понятно. И сколько раз бывало?
— В общей сумме — девять годков.
— Думаю, могу дать вам совет, — словно невзначай положила пухлую, горячую ладонь на его сжатую в кулак клешню. — Те люди, которых вы ищете, не вашего полета. Шахов и даже его тесть — это все посредники. А те люди — не надо их искать. Понадобится — сами вас найдут. К ним без нужды приближаться опасно. Смертельно опасно, поверьте мне.
— Ничего, я рискну... Но вы не сказали, какое условие? Чтобы нам вместе поужинать?
— Такое и условие. Забудьте про них. Здесь не зона, миленький, здесь Москва.
Сергей Петрович изобразил удивление.
— Но если ваша девочка у них...
— Не надо, Сережа... На мою девочку вам глубоко наплевать. Вы пришли не за этим. И я не хочу знать — зачем. Повторяю громко: не хо-чу!
— Вы так их боитесь? Но кто они? Уж не сам ли рыжий Толян?
— Сережа, не напрягайте меня. Убирайтесь!
