вперед Шейха в его постель наложатся, и не вытащишь их оттуда.
Экипаж шейхского «Боинга» косился на нас с Алиной с трепетным ужасом.
— Чего это они все так паникуют?
— Удивляются. Так панибратски, как вы, со мной лет двадцать никто не разговаривал. Интересно даже!
— Дома вы так себя не ведете?
— Дома регламентирован не то что шаг, даже взгляд. Сейчас за минуту раз тридцать нарушил этикет. Шейх не должен смотреть на собеседника долее двух секунд. При ходьбе взгляд только перед собой. А уж на женщин — ой-ой-ой!
— А подмигнуть?
— Ни-ни. И улыбаться тоже нельзя! — радостно сообщил Шейх, во все свои зубы расплываясь в роскошной улыбке. Не был бы шейхом, мог бы на рекламе зубной пасты прилично зарабатывать.
— Чего вы еще не можете, несчастный правитель?
— Кушать со всеми за одним столом, — сказал Шейх, жестом приглашая к столу, накрытому в его личном салоне. Хотя что салон! Здесь все было его личное! — Каждый четверг я обязан давать званый обед для особо избранных. Но, естественно, без женщин.
— Естественно! — понимающе протянула я и шлепнулась в кресло рядом с Шейхом.
— По протоколу я обязан положить каждому гостю угощение, а сам в рот ничего не брать. Ждать, пока насытятся гости. Гости из трепетного уважения сметают все, что им положили, за двенадцать минут, потом их выталкивают на улицу ждать, и я вынужден давиться в одиночестве — дикие нравы! Так что вы, Лика, может, и правы, не собираясь ко мне в гарем. Муж я, видите ли, невыгодный.
— А как у вас, невыгодный муж, с доходами?
— В том году не очень. Цены на нефть стали падать. Экспортируем миллион баррелей, это что-то около тридцати-сорока миллионов долларов.
— В год?!
— В день. Но раньше мы по три миллиона баррелей в день продавали. Вот и считай убытки. Правда, кроме нефти мы сделали ставку на туристический бизнес и высокие технологии. Особенно высокие технологии! Это мой конек. Высокие технологии и управление! Без идеального управления современный мир невозможен!
— Это вас, Ваше Высочество, с Оленем свести надо, я вам о нем уже говорила.
— Сведи!
— Для этого его сначала достать надо.
— Достать откуда?
— Из тюрьмы. Да не смотрите вы так, Ваше Высочество. У нас не ваши халифаты, тюрьму любой нормальный человек за милую душу схлопотать может. А уж тот, который делает ставку на высокие технологии и идеальное управление, — и подавно! У Оленя те же два конька — управление и технологии. Только он еще и третьего конька оседлать пытался. Этот и завез его в Бутырку.
— И что за конек?
— Политика называется. У нас на таком коньке нормальному человеку кататься категорически запрещается. А этот экстремал поехал. Ладно, разберемся с мужьями и алмазами, может, и Оленю придумаем, как помочь.
— Кстати, об алмазах…
И Его образованное Высочество преподал нам Алмазный урок.
— «Алмаз уничтожает действие яда, рассеивает пустые бредни, освобождает от нелепых страхов, придает человеку уверенность и силу», — продекламировал Шейх, закрывая заранее прихваченный с собой уважительно потрепанный том. Подобного рода потрепанности, закладки, загибы чуть замусоленных страниц и даже капли кофе и прочих неведомых жидкостей могли возникнуть только от постоянного использования. А без уважения к предмету Шейх, судя по всему, пользоваться им постоянно не стал бы.
— Кого цитируем?
— Старшего Плиния.
— «На рассохшейся скамейке Старый Плиний…» — тут же пробурчала я по-русски. Что поделаешь, стереотипное сознание: если фрукт, то яблоко, если поэт, то Пушкин, а если Старший Плиний, то «на рассохшейся скамейке».
— «…дрозд щебечет в шевелюре кипариса», — закончила строфу Алина. Это тебе не Тимкин «Прогноз погоды». Кима всегда возбуждали исключительно умные женщины. Это я себе так льщу.
— То, что алмаз на девяносто шесть-девяносто девять и восемь десятых процента состоит из углерода, вы, конечно, должны помнить из школьного курса химии.
— Должны. Но не помним. Значит, никакое это не волшебство, не «глаза Бога», а всего лишь один углерод?
— Не один. С примесями. Совершенно бесцветные алмазы довольно редки. В количестве от тысячных до трех десятых процента в углероде содержатся примеси атомов… — золотым «Мон Бланом» Его Высочество быстро написал на листке длинный ряд химических элементов — N, О, А1, В, Si, Mn, Си, Fe, Ni, Ti, Zn.
— Если б мы еще помнили, что они обозначают! — протянула Алина.
— Чему вас только в школе учили! Меня бы в Оксфорде за такие успехи без обеда на неделю оставили и летом без каникул, зубрил бы химию до посинения. Это же элементарно! — указывая ручкой на обозначения, стал улучшать наше образование Шейх. — N — азот, О — кислород, А1…
— …алюминий! — радостно откликнулась я. Помнила, что изначально в названии Оленевой компании «АлОл» — «Ал» значило не только первые буквы его имени, но и «алюминий», это позже Олигарх моей мечты на нефть и управление перекинулся.
— Дальше бор, кремний, марганец, купрум…
— Медь! — снова вспомнила я, уже без Оленевых ассоциаций. — А феррум — железо!
— …никель, титан и цинк. Химию вы учили на два с плюсом, — подвел итог моим знаниям Шейх. — Встречаются включения графита. От этих включений зависит окраска алмаза. Лимонно— или соломенно- желтая при включениях атомов азота. Зеленые пятна пигментации, окрашивающие поверхность алмаза в зеленоватый или голубоватый цвета, появляются в результате природного радиоактивного облучения. Равномерная голубая или синяя окраска кристалла обусловлена вхождением бора. Серый и черный алмаз — включения графита…
— С переводом на примитивный, пжалста! — еще раз поиздевалась над собственной дремучестью я.
— Для примитивных урок не из химии, а из истории, — легко согласился Шейх. — До пятнадцатого века алмазы практически не обрабатывали, и они ценились намного дешевле.
— Почему?
— Необработанный алмаз выглядит как булыжник, а обработанный — это уже мера знатности, богатства, власти… При огранке алмаз теряет до шестидесяти процентов массы, но обретает ту самую меру роскоши, которая определяется четырьмя параметрами…
— И у роскоши, оказывается, есть параметры! — не слишком удачно съязвила я, но Его Высочество, не обращая внимания на мои реплики, продолжал:
— …четырьмя параметрами — массой, окраской, прозрачностью и качеством огранки. Полная бриллиантовая огранка алмаза была разработана в Париже году так в 1600-м. Она обеспечивает наибольшую игру камня, при которой свет отражается от нижней части бриллианта и выходит из его верхней части, распадаясь на все цвета спектра. Поэтому, если посмотреть бриллиант на свет, то можно увидеть только блестящую точку.
Его Высочество снял кольцо с неслабым бриллиантом со среднего пальца правой руки, обнажив все еще пугающее нас изображение змеи, и, подняв задвижку иллюминатора, поднес к свету.
— Видите?
Тысячи солнечных зайчиков заскакали по салону шейхского «Боинга».
