Ригваз Марим, Ирак, юрист.
Зайнуддин Кудрат, Джаббар Савр, Абу Хашнам, Ирак, банкиры.
Хасан Ташими, теолог из Арабских Эмиратов, сторонник исламского фундаментализма, имеет контакты с талибами.
Абу Бекр, Сирия, журналист, сотрудник телеканала «Аль Ас».
Перечислено еще восемнадцать лиц с общей пометкой: прямая связь с террористами не установлена, но все фигуранты придерживаются радикальных убеждений.
Я поскреб в затылке.
— И что отсюда следует? Список длинный, информации вагон, а каков результат? Что у нас в сухом остатке?
— Список неполон, — возразил Джинн. — Я не привожу более подробных данных вследствие их обширности. Однако ряд теплых сгустков, перечисленных в файле ФСБ, имеют контакты с другими теплыми сгустками в США, Китае, Индии, Японии, Чехии, Аргентине и на Тайване. Круг контактеров охватывает более двухсот персон. Для каждой я построил дерево[52] связей.
— А дальше что?
— У контактеров есть выходы на математиков-программистов. Опытные профессионалы твоего класса, Теплая Капля. Специалисты по кластерному анализу и распознаванию образов. Двое в Китае, двое в Индии, по одному в остальных странах. Работают над задачами, подобными той, которую ты поставил мне. Изучаются доллары, евро, иены.
— Валюта высокоразвитых стран… пробормотал я в ошеломлении. — Если подделать ее, да так, что от подлинной не отличишь…
— …то рынки рухнут и воцарится хаос в сфере финансов и экономики, — заверил меня Джини. — Ваша инфраструктура так уязвима! Ее фактический базис — доверие к платежным средствам и убеждение, что их нельзя копировать с полной идентичностью. В этом уверены производители и потребители платежных средств, но если третья сторона решит указанную проблему, ситуация в вашей среде обитания изменится. Очевидные последствия, кроме хаоса, — рост цен на золото, алмазы и прочие эквиваленты товаров и трудовых затрат.
Он продолжал говорить, но я уже не вслушивается в его спокойный монотонный голос. Сказать по правде, я ощущал себя чем-то вроде фантика — того, которым играют детишки, щелчком отправляя его в полет, дабы он приземлился в намеченном месте. Детишки, впрочем, не развлекались игрой, а были посредниками — или, возможно, компаньонами — загадочных персон, следивших, куда упадет один из фантиков, китайский или российский, индийский или японский. У них, у этих персон, имелись весьма серьезные планы на случай удачного попадания; их вдохновляли фанатизм, реальные и мнимые обиды и жажда мести.
А фантикам так нравилось летать! Парить в среде абстракций, в пространствах чистой мысли, строить модели, искать корреляции, делать выводы и разрешать загадки… Нравилось, очень нравилось! Тем более что за это платили.
Не нравилось иное — убийство их друзей…
Я поднялся и начал кружить по комнате: шесть шагов от стола до окна, шесть — от окна до тахты, и еще четыре — обратно к тришкиному насесту. Мое отражение металось в зеркале, плавало в темном оконном стекле, а потревоженный воздух шевелил перышки индейского убора. Слова Джинна падали в гулкую мертвую тишину, будто речи покойника в склепе.
— Нy и какой вердикт? — Резко остановившись, я повернулся к экрану. — Эти профессионалы, фантики из разных стран… Что с ними делать? Что делать с хрумками, Калиденками, Саидом Кахрой, Ригвазом Маримом и остальными? Что ты предлагаешь?
— Жесткий контроль за ситуацией. Я могу блокировать работы в данной области, что не составит труда: уничтожение программ и численных массивов, внедрение вирусов, аварии, фальсификация результатов. Последний способ предпочтительней, так как дает иллюзию решения проблемы… — Джинн на секунду запнулся, но тут же продолжил: — В твоем… в нашем случае это не подходит. Те, кого ты зовешь хрумками, и их покровитель уверены, что ты добился успеха. Они не отстанут. Они покушались на тебя, они убили твоего защитника и уничтожат или купят всех, к кому бы ты ни обратился. Мой совет: прервать их физическое существование.
— Чье конкретно? — спросил я, содрогнувшись. Шесть имен проплыли по экрану: хрумки, Калиденки…
— Ты щадишь заказчиков? Тех, из-за рубежа… Почему?
— Уничтожить их легко, но в этом нет необходимости. Я выяснил, что их не информировали о твоей работе и предполагаемых успехах; значит, с изъятием посредников российская цепочка оборвется. Они получат из другого источника фальсифицированный результат, используют его, провалят операцию и потеряют доверие партнеров. Мой прогноз: их накажут. Накажут сурово без моего вмешательства.
Его логические выкладки были безупречными. Я сглотнул слюну, бросил взгляд на имена потенциальных жмуриков и нерешительно пробормотал:
— Есть альтернатива уничтожению — передать их в руки закона…
— Плохой вариант, Теплая Капля. Ты не имеешь доказательств. — Кошку на экране сменила пантера. — Я могу проследить каждый их шаг и сделать видеозаписи, но как ты объяснишь их происхождение? И если как-то объяснишь, будет считаться, что эти данные получены незаконным путем.
— Не надо ничего объяснять. Отправим в прокуратуру, в ФСБ, журналистам… Анонимно. Дело и закрутится.
— Пока оно будет крутиться, ты беззащитен. Реакция ваших законов на правонарушение слишком неэффективна и длительна.
И снова он был прав. С компьютерной логикой не поспоришь…
Он защищал меня и защищал себя, тайну собственной личности, но в этом был иной, гораздо более глубокий смысл: спасти человечество от шока. От разрушительного знания о том, что в мир людей явилось божество, почти всемогущее и всеведающее, способное карать и миловать, судить и награждать…
— Как ты решишь? — послышался вопрос.
У этого бога был апостол с правом решающего голоса — некто Теплая Капля Сергей Невлюдов.
— Мне надо подумать. И посоветоваться
— Посоветоваться? С кем?
— Со своей совестью.
Глава 15
НЕЧЕСТИВЫЕ
Я буду милостив к народу Моему, но нечестивые погибнут.
Утром, выйдя из дома, я наткнулся на плотника, чинившего филенку.
— Ну блин, подъезд, блин! Ну блин, гады, ну сволочи! Видно, блин, педики — дверь задом вышибают, чтоб, блин, через дырку давать! Таких, блин, козлов…
На лестнице, застегивая шубку, появилась Олюшка, плотник застеснялся и прервал свои недозволенные речи.
— Дядя Сережа, а, дядя Сережа! Ты меня до садика доведешь?
— Со всем удовольствием, барышня.
Я сжал ладошку в шерстяной варежке. Несколько шагов мы прошли в молчании, потом Олюшка сказала:
