обрамлявшие спиральную галерею, при ближайшем рассмотрении тоже показались ему декоративным убранством – быть может, исполинскими статуями, воздвигнутыми для того, чтобы подчеркнуть торжественность места, где обитали Сила, Власть и Могущество. В плавных и изменчивых контурах этих скал ему чудились то фигуры закутанных в плащи сегани, то адские лики застывших в пляске Перворожденных, то шестиножники с полусферами, возносившими на недосягаемую высоту странные тела седоков, то очертания иных созданий, подобных шшадам, людям или каким-то монстрам, паукам, насекомым, осьминогам или рыбообразным существам с пучками щупальцев и акульими плавниками. Но, быть может, все эти камни и скалы не означали чего-то определенного и не являлись произведениями искусства; ведь человек в стремлении сделать непонятное понятным склонен к аналогиям, которые оправдываются далеко не всегда.
Но впечатление торжественности и величественности не оставляло Скифа. Возможно, Джамаль, эмпат и телгский Наблюдатель, ощутил бы его в большей мере и скорей разобрался бы в предназначении этого места, но чувства подсказывали Скифу, что на сей раз ошибки не произошло: он находился в средоточии власти или в преддверии ее, у тех самых кабинетов, где заседают президенты, генералы, короли, владыки жизней и судеб.
В сорока шагах от врат, сквозь которые он проник в эту обитель правящих и решающих, ответвлялся широкий тоннель под нефритовой аркой; в ее глубине золотистые прожилки сплетались кольцами, квадратами и шестиугольниками – так, во всяком случае, чудилось Скифу. Он остановился, кивнул головой, пробормотал «Иркоза…» и двинулся дальше. Тоннель был широк, и стены его, тоже покрытые вязью непонятных узоров, казались сотканными из золотисто-зеленоватой парчи; кем бы ни были эти иркоза, устроились они неплохо, с великолепием и пышностью, достойной королей. Впрочем, подумал Скиф, он может и ошибаться, принимая за украшения некие символы или знаки, служившие для вполне утилитарных целей; не исключалось, что вплавленные в нефрит кружева были каким-то техническим устройством, гигантским компьютером, накопителем энергии, средством связи, конвертером или бог ведает чем.
Еще через сорок шагов он миновал проход к спиралям Садра – тоже под аркой с трехмерным переплетением золотистой паутины. Тут он не стал останавливаться, лишь оглянулся, отметив, что стражи не смотрят ему вслед, а замерли по краям шестиугольной двери в тайо, словно две серебристые статуи, увенчанные шарами шлемов. Других изумрудных ворот поблизости не было, что показалось Скифу весьма удачным; когда он будет возвращаться с пленником, лишь эта пара сегани может составить проблему. Ну, поглядим, посмотрим, подумал он; сейчас главное – добраться до генералов. До спиралей Оринхо, как сказал страж… Интересно, на что похожи эти спирали?
Арка над третьим тоннелем заставила его подзадержаться на пару секунд: было что-то знакомое в ветвящихся золотых узорах, совсем иных, чем над проходами к Садра и Иркоза. Здесь снова и снова повторялся один и тот же мотив – зигзагообразная линия распадалась на три, будто ветвящаяся молния, затем каждый из отростков тоже делился на три – и так до бесконечности. Словно запечатленная в камне гроза, подумалось Скифу; привычным жестом он хотел потереть висок, но пальцы наткнулись на гладкий металл шлема.
В стенах коридора тоже ветвились молнии и бушевала застывшая гроза. Впрочем, проход оказался коротким и завершился шестиугольными вратами, чье изумрудное яркое сияние подчеркивало и оттеняло нежную прозелень нефрита. У этой двери не стояли сегани в серебристых плащах, и Скиф миновал ее без задержек, оказавшись точно в таком же тоннеле, как тот, что привел его сюда. Оставалось лишь гадать, где он расположен – то ли совсем рядом с нефритовым кратером, то ли за тридевять земель, в ином месте гигантской сферы. Коридор был пуст, но через минуту слева открылся проем, а за ним – площадка, обрамленная рукотворными зеленоватыми скалами. Скиф наблюдал дальний ее конец и ярусы слегка наклонных галерей, расположенных друг над другом и уходивших все выше и выше; в стенах за ними зияли отверстия проходов и кое-где светились зеленые завесы врат.
Он остановился, пытаясь осмыслить увиденное, потом кивнул головой и усмехнулся. Кратер! Еще один нефритовый кратер со спиральной дорогой, что вилась и уходила вверх вдоль внутренних стен! Вероятно, мелькнула мысль, эти сооружения служат сархам домами – такими же, как разноцветные пузыри, цилиндры и сферы городов Фрир Шардиса. И на сей раз эти дома – или чем бы они ни являлись – были не пусты; Скиф разглядел на галерее крохотные фигурки в облегающих одеждах: красных, синих, зеленых и голубых. Но большинство – в красном; вернее – в алом и блестящем, цвета местного солнца. Фигурки двигались неторопливо и без суеты, то возникали в сиянии изумрудных врат, то вновь исчезали, скрываясь за мерцающим пологом тайо. Скифу почудилось, что у некоторых из них многовато рук и ног, а очертания тел совсем не похожи на людские; впрочем, это могло явиться лишь обманом зрения. Надо было взять у Сарагосы бинокль, подумал он и перевел взгляд на площадку.
Она в отличие от первого кратера оказалась не пустой. По периметру ее торчали некие сооружения, принятые Скифом за экраны; во всяком случае, он ясно видел, как в блеклых голубых овалах мерцают и бегут изображения или символы, столь же загадочные, как письменность туземцев острова Пасхи. Пожалуй, еще более таинственные, ибо он не мог выделить строчки или колонки, обычные для любых земных систем письма; знаки на экранах двигались и рассыпались в полном беспорядке, напоминая муравьев, суетившихся среди крошек сахара. Около четверти экранов было выключено, и Скиф разглядел, что изготовлены они не из стекла или подобного стеклу материала; эти конструкции скорей напоминали рамы с натянутой на них серебристой проволочной паутиной. Размер у всех был одинаков – метров десять в длину и три-четыре в высоту.
Эта площадка, окруженная экранами, показалась Скифу каким-то функциональным центром; быть может, отсюда вели наблюдение, или управляли механизмами, или занимались расчетами – тем более что в середине ее стояла группа существ в алых одеждах, явно следивших за россыпью символов, мелькающих в блеклой голубизне. Было их десять или двенадцать, и не все походили на людей.
Вот и генералы, подумал Скиф; целый генеральный штаб, иди и бери любого. Только шума не оберешься! Слишком оживленное место, а потому надо поискать закуток потише или выманить кого-нибудь из красных в коридор.
Поразмыслив, он все же избрал первый вариант, легкой тенью проскользнул мимо проема и через минуту наткнулся на тоннель, ответвлявшийся вправо. Этот проход был узким, в нем царил благословенный полумрак и не замечалось никакой суеты, и Скиф без колебаний повернул в него. Харана безмолвствовал, дурные предчувствия Скифа не томили, и это придавало ему уверенности; а воспоминания о Сийе, ее губах и душистом облаке волос, вливались в душу живительным бальзамом. Он приостановился и потряс головой, ибо на какое-то мгновение в полутьме коридора явились ему амм-хамматские небеса с тремя лунами, багряной Миа, серебряным Зилуром и крохотным Ко; и были те луны вовсе не ночными светилами, а губами и глазами Сийи.
Коридор повернул, и Скиф вместе с ним. Открылась арка – нефритовый полукруг с узкой щелью входа, испещренный застывшими молниями; они слабо мерцали, напоминая золотистые нити, просвечивающие сквозь поверхность ледяной глыбы. Пол начал ощутимо опускаться, а в стенах появились ниши, сначала неглубокие, с собачью конуру, затем побольше, с выступающим над входом козырьком. В нишах царила уже полная темнота, но в ней чудились Скифу какое-то неясное шевеление и потрескивание; заглянув в одну из них, он различил смутные контуры шаровидной конструкции, словно бы прилепившейся к стене и мерно подрагивавшей вверх-вниз; эти колебания, видимо, и служили источником треска.
Потом ему стали попадаться освещенные нищи. И не только освещенные; теперь в них располагались существа, лежавшие прямо на полу или на подвешенных в воздухе полотнищах. Одни из них походили на людей, другие – нет, но при каждом имелось блестящее алое одеяние, соответствующее фигуре, числу конечностей и общим габаритам. Шаровидный механизм оказался шлемом из двух частей, напоминавшим полусомкнутые ладони с многочисленными длинными и крючковатыми пальцами, плотно прижатыми к затылкам и вискам тех созданий, что обретались в нишах. Головы были у всех и глаза вроде бы тоже, но их Скифу разглядеть не удавалось: пальцы-крючки плотно охватывали верхнюю половину лиц, будто руки врача, желавшего пощупать лоб больного.
Эта аналогия промелькнула у него не случайно, так как создания в нишах подвергались, видимо, какой-то процедуре, то ли медицинской, то ли иного характера; все они были неподвижны и, как решил Скиф, пребывали во сне или в трансе. Лучших объектов для предстоящей операции желать не приходилось,
