жизни, МРАК, от которого она визжала так, как потом уже не кричала никогда в жизни. Она прекратила вопить, лишь когда жестокий удар перебил ей позвоночник и сознание покинуло объятый болью и страхом мозг. Если бы она не сломала шею, то просто умерла бы от ужаса, задушенная МРАКОМ.
И вот ОН снова пришёл.
Никки попятилась, схватившись за горло и хватая ртом густой клейкий воздух. Её ноги быстро стали неметь, а шея вспыхнула огнём. В этот момент дверь такси открылась, и девушка буквально вывалилась на ярко освещенную площадку перед Главной башней…
В страшной панике Никки примчалась в свою комнату и включила все лампы и светильники. Не сообразив, отдёрнула штору, но из-за оконного стекла на неё оскалилась ночь. Никки шарахнулась, но неожиданно её взгляд притянулся к освещенному квадратику Джерриного окна в башне Сов. Тёплый лучик коснулся Никки. Она почти закричала в т-фон, и удивлённый голос сразу ответил:
— Никки?
— Джерри! — с пронзительным облегчением воскликнула Никки. — Пожалуйста, приходи ко мне!
— Ты разве не в замке Дональдса? — Джерри нескрываемо обрадовался.
— Нет, я уже у себя дома. Приходи, чаю попьём, только… не выключай т-фон, пока идёшь, — и Никки, не переставая болтать о пустяках с Джерри, быстро поставила на кофейный столик чашки и печенье, всей холодной кожей ощущая, как отступает МРАК из углов комнаты.
— Почему ты уехала из замка? Тебе не понравилось? Герцог посмел быть грубым с тобой? — спросил вошедший Джерри, и в последнем его вопросе прозвучали металлические нотки.
— Кататься на лыжах по снежной горе — это нечто! Я прекрасно отдохнула — вернее, устала… а потом началась вечеринка, такая му-утная… там бродили такие мерзюки, что я решила уехать домой… — не очень внятно объяснила Никки. — Ты знаешь, Джерри, мне в голову пришла совсем детская мысль. Оказывается, для сказочного замка главное — не башенки, а его обитатели. В этом смысле дворец Дональдсов — это не замок, а просто многоэтажный зоопарк. Да простят меня звери…
Они сидели и пили чай, болтали о школьных всячинах, и Никки отдыхала душой и глазами на нормальном человеке. Но она обратила внимание, что Джерри всё время отводит от неё взгляд.
— Почему ты смотришь по углам, а не на меня? — прямо спросила девушка.
— У тебя очень… красивое платье, — с некоторым усилием сказал Джерри.
— Что-то не так? — забеспокоилась чуткая Никки.
— Оно очень… м-м… откровенное, — покраснел Джерри.
— Ну, не я же его придумала! — удивилась Никки. — Оно было в каталоге, в разделе «Первый раз на светский приём». Я купила его по Сети и сунула нераспечатанную коробку в сумку… Стала одеваться — кошмар! Ткани мало, а частей много, всё какое-то полупрозрачное, еле собрала всю конструкцию вместе… Но я всё правильно соединила — у меня не осталось лишних деталей, за исключением вот этой…
Никки достала из сумки что-то длинное и ажурное.
— Тут есть застёжка, и я решила, что это какой-то модный пояс… но потом нашла другой, обычный поясок. Я так и не решила, куда это надевать.
— Это не совсем пояс, — кашлянув, сказал Джерри, — это носят… ближе к шее.
— А зачем? — с любопытством естествоиспытателя спросила девушка.
— Э-э… — дорожа репутацией эксперта, осторожно сказал Джерри, — не могу ответить на этот вопрос… э-э… со всей определённостью.
— Надо будет спросить Дзинтару или Изабеллу… — вздохнула Никки, запросто засунула руку в вырез платья на талии и со звонким щелчком что-то поправила в своём наряде.
Вскоре разговор стал угасать.
— Слушай, Никки, ты на ходу спишь. — Джерри решительно встал со кресла. — Я пошёл к себе. Отдыхай.
— Я ненавижу спать, — сомнамбулически раскачиваясь в кресле, жалобно пробормотала Никки, у которой отчаянно слипались глаза после долгого дня с горнолыжным катанием. — Мне снится всякая дрянь… Мне страшно…
— Давай я посижу с тобой, пока не заснёшь покрепче… — несмело предложил Джерри. — Помнишь, как ты мне колыбельную пела?
— Посиди, — согласилась смертельно сонная Никки, поднялась с кресла и сразу сбросила тонкие бретельки вечернего платья с плеч.
Платье рухнуло на пол так быстро, что Джерри еле успел отвернуться — ну… почти успел. Он, переводя дух, смотрел в угол комнаты невидящими глазами и с досадой думал, что Никки упорно не желает понимать, какое действие она производит на окружающих своими манерами…
Позади всё затихло, и Джерри несмело обернулся. Никки неподвижно лежала в кровати под простынёй и уже спала. Её новое вечернее платье кучкой лежало на полу. Джерри подошёл, осторожно поднял его и повесил на спинку кресла. Там были ещё какие-то отдельные воздушные штучки, он их тоже пристроил на кресло, стараясь не разглядывать. Посмотрев на уснувшую Никки, он решил, что всё в порядке и пора уходить. Но не успел дойти до двери, как Никки произнесла его имя. Джерри обернулся:
— Никки?
Она яростно что-то сказала, громко окликнула кого-то ещё и порывисто зашевелилась. Джерри неуверенно шагнул ближе, но тут Никки так жалобно застонала, что он стремглав бросился к ней. Юноша схватил Никки за руку, стал ласково гладить её кисть и что-то ласково бормотать… Это помогло — девушка успокоилась и задышала спокойнее. Джерри осторожно распрямился и решил пока посидеть в кресле. Вскоре руки и ноги Никки быстро задёргались, а она невнятно заговорила — с ненавистью, обращаясь к кому-то невидимому. Джерри снова подскочил со своего места…
О боги! — это продолжалось всю ночь. Каждый новый Никкин кошмар наполнял сердце Джерри состраданием. Как же она мучается, бедная девчонка! За что же ей такое выпало? Он изо всех сил старался ей помочь, но что он — по большому счёту — мог?
Довольно быстро Джерри со смущением обнаружил, что Никки не признаёт пижам и подобных постельных причиндалов. Простыня то и дело соскальзывала с мечущейся Никки, но Джерри, стиснув зубы и обжигаясь, старательно поправлял её — подсматривать нечестно. Он любовался бы этой девчонкой бесконечно, но только не тогда, когда она об этом не знает…
Никки спала, а Джерри был взволнован и — немного стыдясь этого чувства — счастлив: он ласково прикасался к Никки, стирая пот с её разгорячённого лица, и — в качестве крайней антикошмарной меры, исключительно в интересах самой Никки! — даже легко целовал её в лоб. Только в лоб, никуда больше — это же почти братский поцелуй… О боги, помогите мне… что за странная ночь — ночь страшных кошмаров и чудесных прикосновений…
Под утро Никки затихла, и он тоже отключился в кресле после бессонного дежурства… И мгновенно проснулся от громкого плача Никки. Она плакала во сне — как ребёнок, отчаянно и навзрыд, с переходом в истерический визг. Такого ещё не было. Джерри метнулся к ней, крича:
— Никки, Никки, проснись! — и стал трясти её за плечи.
Она никак не реагировала на призывы, а её горькие рыдания просто разрывали сердце. Слёзы быстро бежали по лицу Никки, но она не просыпалась. Мороз прошёл по спине Джерри — он никогда ещё не видел Никки плачущей, она была сильным человеком.
Эта девочка перенесла столько в своей жизни — какой из ужасов снится ей сейчас? Гибель родителей? Отчаяние одиночества в пустом корабле? Страшный эпизод её робинзонады, оставившей ей шрамы на руках? Надвигающаяся огненная смерть в пещере?
Джерри бросился на кровать и крепко обнял отчаянно ревущую Никки, защищая от неведомых опасностей. Сердце его захлёбывалось жалостью. Джерри гладил Никки по голове, шептал ласковую чушь, и постепенно девочка успокоилась, и плач сменился обиженным всхлипыванием.
Наконец она что-то сердито пробормотала, дёрнула рукой, крепко зажав в кулак его рубашку, и затихла у Джерри на плече. А он с ослепляющим гневом думал о том, какой чудовищной мерзостью вместо души нужно обладать, чтобы пожелать убить ребёнка… Девочку… Что за подлый мир, о боги космоса…
Джерри долго лежал, боясь пошевелиться и потревожить наконец спокойно заснувшую Никки…
Никки пробудилась в хорошем настроении. «Оказывается, после лыжных прогулок спится легче обычного…» Она повернула голову и увидела рядом с собой Джерри, посапывающего в глубоком сне. Её как пружиной подбросило. Какого чёрта!
Джерри негромко всхрапнул, повернулся на другой бок и снова тихо задышал. Приподнятое настроение Никки мгновенно улетучилось. «Я хочу к себе на астероид! Вчера толстый король Симмонс обещал всё-что-угодно и мазал меня своими гнусными глазами, герцог Джон сулил золотые горы и хватал за коленки, сегодня Джерри-паж без всяких церемоний оказался в моей постели… Когда меня оставят в покое!»
Никки была крайне несправедлива к Джерри, но с ней жизнь обходилась ещё несправедливее и жёстче. Когда помрачневшая Никки потянулась к халату, странное давление скрутило её и бросило на пол.
В углах комнаты заклубился, стремительно расширяясь, МРАК, и чёрная волна захлестнула Никки с головой.
Джерри разбудил Никкин голос:
— Эй, сударь, просыпайтесь!
Он открыл глаза, обнаружил себя лежащим на Никкиной кровати и смутился. Время близилось к девяти гринвич-утра. Никки, в тёмном глухом комбинезоне, стояла у расшторенного окна и безотрывно смотрела в лунную ночь.
— Так-так, сударь! — холодно сказала она, не поворачивая головы. — Значит, воспользовавшись моим сонным состоянием, вы, господин хороший, не ушли к себе, как честный человек, а бесцеремонным образом расположились на моей кровати! Ещё какими подвигами вы можете похвастаться?
Она ещё никогда так не разговаривала с Джерри.
— Прости, Никки, — с вспыхнувшим лицом пробормотал он. — Я сейчас же ухожу.
Джерри вскочил с кровати и устремился к двери, но на полпути остановился.
— Никки, не сердись, пожалуйста, — сказал он умоляюще. — Тебе снились кошмары, и я только хотел тебе помочь…
— Тебе это не удалось, — глухо отозвалась Никки, так и не поворачиваясь от чёрного окна.
— Никки, тебе нужна помощь… Я всё готов для тебя сделать… Неужели ты не видишь, как я к тебе отношусь… — с трудом выговорил юноша своё признание.
Никки помолчала, глядя в темноту, а потом сказала незнакомым голосом:
— Джерри, ты должен наконец понять. Когда ты поцеловал меня после рождественского бала — это было как удар молнии… как ожог! Лицо моё горело от одного воспоминания об этом поцелуе… Я подумала, что влюбилась в тебя. А может, это так и было — несколько счастливых дней…
Юноша судорожно вздохнул.
