ним, пальцы, не утратившие былой чуткости, легли на шею, ища биение пульса. «Жив», — тихо выдохнул Да-Деган, чувствуя, как отступает невольный страх, сжавший сердце, так поразили белизна лица, бескровность губ и кровавые пятна на одежде. Он взял тяжёлое расслабленное тело на руки и понёс к дому. Отэ шелестел травой где-то рядом.
Он принёс Иланта в дом, уложил на низенькую кушетку в одной из комнат, достал лекарства и бинты. За долгую жизнь научиться пришлось многому, и он благодарил судьбу, что в этой ситуации не беспомощен как младенец. Накладывая повязку, взглянул на Отэ.
— Где квартал контрабандистов знаешь? — спросил тихо.
Мальчишка кивнул. Он стоял рядышком, не отрывая взгляда от созерцания точных движений красивых умелых рук, словно заворожённый.
— Дуй туда, найдёшь Гайдуни Элхаса, скажешь, что я послал. Скажешь, что дело срочное, пусть найдёт медика и мчится сюда. Понял?
Мальчишка ещё раз кивнул.
— А где его дом? — спросил шёпотом.
— Домой не ходи. Он, наверняка, гуляет в кабаке, «Каммо», не ошибёшься и мимо не проскочишь, там один такой, яркий, как девка с подмоченной репутацией.
Да-Деган достал бластер, сунул его в руки оторопевшему мальчишке.
— Это что б тебе дойти наверняка. Если почувствуешь опасность, стреляй, не бойся. Беги.
Отэ умчался, словно сандалии были крылаты, тень метнулась через двор, растворилась в темноте улицы. Да-Деган прикусил губу, отошёл от окна, присел рядом с Илантом.
Лекарства начинали действовать, дыхание юноши выровнялось, стало более уверенным, помогли и повязка и болеутоляющие, лицо не казалось белым, как мел. Вельможа положил ладонь на лоб юноши, отёр — то ли холодный пот, то ли капли дождя, невольно потрепал мокрые пряди волос.
— Дагги? — прошелестел слабый голос.
— Я. — тихо откликнулся рэанин. — Ты молчи лучше...
Илант приоткрыл глаза, обвёл комнату мутным взглядом, снова закрыл их.
— Я в доме? — отметил удивлённо, — ты не боишься? Меня ищут.
— Пусть, — тихо откликнулся Да-Деган, — пусть ищут. Я очень удивлюсь, если найдут.
Сознавал, что говорит неправду, но не позволил неуверенности просочиться в голос, понимая, что лишние тревоги юноше ни к чему, что нужен покой — полный, абсолютный, и чем меньше будет тревог и волнений, тем лучше. К тому же Илант наволновался, пытаясь добраться сюда. Теперь начались его заботы, его проблемы.
Да-Деган уронил голову, вздохнул тихо-тихо. Илант чуть заметно пошевелился.
— Я убил Йонэ, Дагги, — проговорил одними губами, — они охотились на человека — Йонэ, Корхида и Хэлдар. Хэлдару хватило ума спрятаться. А Корхида ранил меня, правда, кажется, генерала тоже задели.
Илант замолчал, вздохнул тяжело, Да-Деган вновь коснулся тёмных мокрых прядей, погладил юношу по голове.
— Ты молчи, — молвил тихо, — береги силы.
Он встал отошёл к окну, прислушался. Лай был всё так же далёк, но так же злобен. «Хоть бы они потеряли след, — мелькнула мысль, — хоть бы.... Ведь дождь шёл целые сутки, все пропиталось водой, она струится, бежит к морю. Не может же так фатально не везти. Или пусть придет Гай, первым».
Как назло время тянулось со скоростью черепахи. Мужчина прошёл по комнате, медленно пересёк её из угла в угол, подошёл к окну. Тусклый свет фонаря всё так же выхватывал из темноты куски окружающего мира — весь в яминах и колдобинах двор, деревья, арку оставшуюся на месте ворот. Мысленно пытался проследить путь Отэ. Как всегда, мысли мчались гораздо быстрее, нежели мог бежать самый быстрый гонец. Да-Деган отошёл от окна, подвинул кресло, опустился в него...
— Я здесь, — ответил как когда-то давно, — не бойся... все худшее позади.
Отэ вернулся меньше, чем через час, ворвался в дом, за ним по пятам следовали двое, узнав обширную в плечах, и вытянутую ввысь фигуру Гайдуни, Да-Деган облегчённо вздохнул.
— Что у тебя? — спросил контрабандист сразу, не тратя времени на приветствия. Медик, пришедший с ним, был молод, смуглокож, и, как и Гайдуни, казался выходцем с Раст-Танхам, во всяком случае, черты его лица говорили именно об этом.
— Иланта ранили.
— Твой пострелёныш об этом уже сказал. Как оно получилось-то?
— Я знаю только то, что он не поделил чего-то с Корхидой. — ответил рэанин. — И его надо где-то спрятать, Гай. На Рэне его будут искать долго, очень долго. Кто-нибудь из твоих ребят уходит утром в рейс?
Гайдуни нахмурился, почесал затылок.
— Только Пайше, на рассвете.
— Пайше? — губы Да-Дегана сложились в усмешку. — Ну, пусть и Пайше. Я заплачу, сколько скажешь.
Гайдуни отрицательно покачал головой, посмотрел на медика.
— А ты что скажешь, Яко? — спросил он.
— А я б рисковать не советовал. Ему отлежаться надо, а не шастать по миру. К тому же в полёте случается всякоё...
Гайдуни перевёл взгляд на Да-Дегана.
— Оставить его здесь никак?
— Никак, Гай. — мужчина вздохнул, посмотрел на контрабандиста прямо и остро, — он — Арвис, Гай.
Контрабандист тихонечко присвистнул.
— Ого, — сказал он. — ничего себе делишки... — взглянув на медика, приказал коротко, — поедешь с ним, если что случится, голову отверну, как цыплёнку.
Он посмотрел на Да-Дегана, усмехнулся, пряча улыбку в морщинках у глаз.
— Куда его?
— Куда сам скажет.
Да-Деган покачал головой, поджал губы, раздумывал всего несколько секунд.
— Пусть ему передадут моё пожелание, Гай, — ему лучше не появляться на Софро. Я б хотел, что б он осел где-нибудь в провинции — на Гвенаре, Пайсонэ, Эпинамэ-Муа. Чем меньше народа будет знать, что он — Арвис, тем лучше для него же. Боюсь, у Энкеле очень длинные руки.
Контрабандист кивнул, осторожно поднял юношу на руки и понёс, словно тот был невесом. Маленький флаер дожидался за аркой, взвился в воздух, лишь только принял на борт пассажиров.
Ветер ударил в окна шквальной волной, словно стремясь высадить стёкла и тотчас стих. Воцарилась мертвенная, ничем не нарушаемая тишина, и стало слышно, как под потолком бьётся муха, а потом мерно и монотонно, уныло и неспешно в стёкла застучал дождь.
Начиналось утро, и только маленький певун за окном тревожил его начало своей, полной ликованья и радости песней. Он сидел на ветке напротив окна — маленький, серый и рассыпал жемчужные, переливчатые трели, наполняя ими сад. Сенатор улыбнулся на миг, но, отвернувшись от окна, посмотрел на юношу, удобно расположившегося в кресле, сурово и строго.
Молодой человек выглядел уставшим или больным, но и усталость и боль не могли стереть с его лица выражение надменной холодности и притушить недовольное сверкание глаз. У него была ярко выраженная рэанская внешность — черные, чуть вьющиеся волосы, оттенка воронова крыла, светлая кожа, тона топлёного молока, большие выразительные глаза. А ещё надменность, так свойственная Локите, и придававшая юноше несомненное сходство с ней. Рядом с юношей, держась немного в тени, стоял ещё один человек и нервно теребил рукой край одежды.
— Итак, — проговорил сенатор негромко, — Вы, юноша, продолжаете утверждать, будто бы только что прибыли с Рэны, находящейся ныне в статусе Закрытого Сектора, и не хотите изменить своё
