для того, чтобы разделаться с нами?
— Ну, помимо Лотара, есть еще и Сухмет. Уж он-то не влюбится ни за что на свете. В его-то возрасте! — хмыкнул Рубос.
— Я убежден, что через Учителя можно воздействовать и на Сухмета, — произнес Бост. — Я, правда, не знаю как, но…
— Бост, ты слишком плохо занимался на моих уроках боевой магии, чтобы строить свои предположения, — холодновато отозвался восточник.
Лотар повернулся на бок и посмотрел в угол, где расположился юноша. Бост сидел в своей кровати очень прямо, строго соблюдая равновесие между символами состояния духа и тела. Это было то, от чего Лотар и сам никак не мог избавиться. И не составляло труда предположить, кому сейчас Бост подражал.
К тому же рядом с ним лежал и дорожный плащ Лотара. Это немного раздражало, но, по прошествии некоторого времени, уже не хотелось растрачивать внимание на то, что кто-то в подражание твоим повадкам таскает твою одежду. По крайней мере, сейчас Лотара это не злило. К тому же Бост остался у него один, и с ним нужно было обращаться мягче.
— И все-таки, Лотар, что ты узнал? — поинтересовался Рубос.
Желтоголовый улыбнулся:
— Что узнал? Узнал, что мог бы полюбить ее по-настоящему, жениться и увезти ее к нам домой. И быть счастливым до тех пор, пока, как пророчествует Сухмет, она не избавилась бы от меня, словно от изношенной вещи. — Он рассмеялся: — Я говорю, но сам в это не верю. Сухмет, существует магия любви?
— Конечно, господин мой, но она — штука довольно грубая, почти целиком связанная с физиологией и чересчур сильными воздействиями на органы чувств. Часто у нее отвратительные внешние приемы, если исходить из нашей воинской техники.
— Ну, — Лотар помялся, — вообще-то, я спрашивал о другом. Я хотел знать, есть ли наука о влюбленности?
Сухмет задумался:
— Если исключить физиологию, то можно сказать так: в маскировочных разделах есть магия совпадения и несовпадения привлекательности. Если ею пользоваться с умом, то можно сделать так, что любовь будет длиться очень долго. Теоретически гораздо дольше, чем срок одной человеческой жизни.
— Это хорошо, — решил Лотар и собрался спать.
Но тут неожиданно заинтересовался Рубос. Он даже сел на своей кровати.
— Что же ты молчал, старик? Если что-то… можно поправить, то тебе нужно торговать этим. И я собираюсь быть первым покупателем.
— Торговать? — Сухмет переспросил так, словно вдруг перестал верить своим ушам. — Торговать вообще-то можно и многим другим. Только хотелось бы знать, что именно людям нужно, а что они сами должны в себе вырабатывать. Если заняться этим всерьез, может, и можно нажиться на эмоциональном дискомфорте, но это будет такое же малопочтенное занятие, как торговля костылями… Или даже так — как продажа наркотиков здоровым людям. Этот путь ведет к тому, что ты не помощь им окажешь, а только поработишь их. — Сухмет вдруг очень грустно улыбнулся: — Это очень старая проблема. Уже все было и ни у кого не сработало, Рубос. На этом поле даже Харисмус — Учитель Учителей — потерпел поражение.
— Все, — очень трезво сказал Рубос, — я был не прав. Я беру свои слова назад и собираюсь спать. — Он оглянулся на окно: — Да закроет кто-нибудь это окошко, дует так, что завтра все встанем с ревматизмом.
— А ты ведь еще не так стар, — буркнул Сухмет с сухим смешком.
А ведь и в самом деле очень холодно, подумал Лотар. С чего бы это? Не может быть так холодно, не может… Если здесь нет чего-либо еще.
На просьбу Рубоса отреагировали Санс и Бост. Но Бостапарт был проворнее и действовал быстрее. Пока лейтенант поднимался, мальчишка уже накинул плащ Лотара на плечи и прошел полдороги. А Лотар все думал, но теперь его глаза смотрели в огонь камина.
Огонь не мог быть таким ярким, если не реагировал на присутствие то ли магии, то ли очень враждебней воли. Странно, почему тогда молчат колокольчики?..
И вдруг он понял, почему они молчали. Обычно они начинали звенеть, когда опасность угрожала ему, Лотару, и почти всегда молчали при угрозе для кого-то другого, пусть даже очень похожего и мечтающего еще больше походить на него…
— Бост, стой! — заорал Лотар, скатываясь с кровати. — На пол, вниз!
Но было уже поздно. Раздался тупой и холодный звук разорвавшейся живой плоти… В груди Бостапарта торчала тяжелая, фунта на три, арбалетная стрела. От нее веяло такой бешеной магией, такой неукротимой злобой и ненавистью, которой хватило бы, чтобы отравить население целого города.
Бост повернулся к Лотару, чуть улыбнулся холодеющими губами, стараясь извиниться за то, что не успел как следует исполнить приказ Учителя, и упал. С такой стрелой в груди не выжил бы никто. И даже Сухмет со своей знаменитой на полконтинента сумочкой лекарств и хирургических инструментов был тут бессилен.
Башенное окно, выходящее во двор замка КаФрам, так и осталось незакрытым.
Глава 34
— Сухмет! — заорал Лотар так, что чуть штукатурка на стенах не осыпалась. Вероятно, этот крик был слышен даже в замковом дворе.
— Понял! — ответил восточник.
Он схватил посох Гурама, замаскированный от посторонних глаз перед визитом в замок Афиса КамЛута. Волшебный жезл в его руках мигом принял свой подлинный вид — сучковатого, перепачканного, сбитого на концах посоха. И Сухмет принялся колдовать.
Сначала от посоха ударил в потолок луч света, потом мощная волна жара прокатилась по комнате, но почти без остатка ушла в темное, бесчувственное тело Бостапарта.
Внезапно юноша сел и, не открывая глаз, произнес:
— Я видел ее, это Бетия. А теперь я ухожу… ухожу…
Голос его истаял. Но до того, как погас последний звук, Лотар поддерживал его, чтобы мертвец не упал назад слишком резко, словно еще мог удариться.
Пока Сухмет колдовал, Лотар полностью облачился в доспехи. Когда он подхватил Боста за плечи, то был уже готов к бою. За это время ни Рубос, ни, тем более, дрожащий от ужаса Санс не успели даже как следует выпутаться из простыней.
Но вот Сухмет встал в позу главного магического называния. Его руки взметнулись над головой, а старческий, не очень внушительный голос вдруг сделался низким, рокочущим, ужасным, как рычание могучего хищника перед последним прыжком. Этому голосу вдруг тонко, мелодично, но почему-то тоже страшно стал отзываться и посох.
Лотар взглянул в темное окно. Ветер там стих, а вечерний туман собирался на невесть откуда возникшем подоконнике, которого раньше не было. Он присмотрелся и вдруг понял, что эта влага крупными каплями собиралась и дальше — блестящая дорожка протянулась до башни напротив, откуда, скорее всего, и был сделан выстрел.
Лотар уже стоял у самого окна и примеривался ногой к решетке. Потом с выдохом ударил в самый центр, и решетка, которая, казалось, была поставлена на века, выгнулась наружу, как тонкий лист. Лотар схватил ее, отогнул, словно она была сделана не из кованых прутьев, а из теста, и вытащил из пазов в стене. Потом Желтоголовый со звоном швырнул ее назад в комнату и вылез наружу. Проверил прочность той невидимой поверхности, на которую ступил. Сухмет уже полностью построил ее, потому что с поклоном отложил посох, а сам принялся одеваться так, словно их ожидало долгое путешествие.
Рубос делал то же самое. Вздохнув, и Санс принялся за дело.
