продать дело примерно за ту же сумму, что я за него заплатил. После завершения нашего союза с Hochschild Kohn у меня остались воспоминания, которые лучше всего описать строчкой из песенки: «Моя жена сбежала с моим другом, и я до сих пор сильно по нему скучаю».
Вышесказанное позволяет вынести следующий урок: хорошие жокеи побеждают на хороших лошадях, а не на измученных клячах. Во главе текстильных предприятий Berkshire и универмага Hochschild Kohn стояли талантливые и честные люди. Если бы они работали в компаниях с хорошими экономическими показателями, они бы достигли потрясающих успехов. Но они не могли ничего добиться, управляя зыбучими песками[31].
Я неоднократно повторял, что, когда руководство с высокой профессиональной репутацией берётся за компанию с плохой экономической репутацией, неизменной остаётся лишь репутация компании. Жаль, что я так усердствовал в создании примеров, подтверждающих этот принцип. Моё поведение можно описать словами Мей Вест: «Я была Белоснежкой, но меня занесло снегом».
• Ещё один урок: тише едешь, дальше будешь. После 25 лет покупок и наблюдений за большим количеством разных компаний мы с Чарли так и не научились решать сложные экономические проблемы. Чему мы научились, так это избегать их. Наш успех скорее обусловлен тем, что мы старались брать доступную нам высоту, а не наращивали способность прыгать выше.
Этот принцип может показаться нечестным, но в экономической и инвестиционной деятельности гораздо выгоднее придерживаться чего-то простого и очевидного, а не разбираться с трудностями. Иногда с трудностями необходимо разбираться, как, например, в нашей ситуации с началом издания газеты Sunday в Буффало. В других случаях хорошая инвестиционная перспектива возникает, когда процветающая компания неожиданно сталкивается со сложной, но разрешимой единовременной проблемой. Такое случилось несколько лет назад с компаниями American Express и GEICO. Однако в целом наши дела идут лучше, когда мы не сражаемся с драконами, а избегаем встречи с ними.
• Моё самое неожиданное открытие: в экономической деятельности огромное значение имеет незримая сила, которую можно назвать институциональным императивом. В школе бизнеса мне даже не намекну ли на его существование, а интуиция ничего не сказала мне, когда я только вошёл в деловой мир. Тогда я считал, что порядочный, разумный и опытный управленец автоматически будет принимать разумные дело вые решения. Но через какое-то время я понял, что это не так. Разумность часто слабеет под натиском институционального императива.
Например:
1) словно подчиняясь первому закону Ньютона, организация противится любому изменению направления своей текущей деятельности;
2) так же как работа растягивается, чтобы заполнить полезное время, корпоративные проекты или поглощения осуществляются, чтобы поглощать свободные фонды;
3) любое начинание, необходимое лидеру, насколько неразумным бы оно ни было, вскоре будет поддержано детальным анализом нормы прибыли и стратегии, подготовленным его подчинёнными;
4) одинаковые компании будут бездумно копировать образ действий друг друга, неважно, будут ли эти действия связаны с расширением, совершением поглощений, назначением жалования руководящим работникам или чем-нибудь ещё.
Организационные движущие силы, не коррумпированность и не глупость, устанавливают в компании подобные направления развития, которые зачастую неправильны. Сначала я игнорировал силу институционального императива, и это привело к ошибкам, которые очень дорого мне стоили. После этого я попытался так организовать деятельность компании Berkshire и так управлять ею, чтобы свести это влияние к минимуму. Более того, мы с Чарли постарались инвестировать в компании, которые также насторожённо относились к этой проблеме.
• Были и другие ошибки. В конце концов, я пришёл к выводу, что должен работать лишь с теми людьми, которые мне нравятся, которым доверяю и которыми восхищаюсь. Как я уже отмечал, эта политика сама по себе не гарантирует успех: неудачи второсортных текстильных предприятий или универмага нельзя объяснить лишь тем, что их управляющие не те люди, которых ты бы хотел видеть в качестве своих зятьёв. Но если владелец или инвестор компании с неплохими экономическими показателями объединит свои усилия с усилиями первоклассных специалистов, они могут добиться потрясающих результатов. И наоборот, не стоит связываться с управленцами, которым не хватает положительных качеств, какими привлекательными ни казались бы перспективы компании. Лично нам никогда не удавалось добиться хороших результатов с плохими людьми.
• Некоторые из моих самых больших ошибок не были заметны со стороны. Так, например, я не совершил несколько выгодных покупок акций или компаний, хотя прекрасно осознавал их преимущества. Если даже самые прекрасные возможности выходят за рамки компетенции, то не грех и упустить их. Но я пропустил парочку действительно крупных поглощений, которые преподносились мне на блюдечке с голубой каёмочкой и которые были совершенно для меня понятны. Для акционеров Berkshire, включая меня самого, цена этого неразумного поведения была огромной.
• Наша последовательно консервативная финансовая политика могла оказаться ошибочной, но я так не считаю. При взгляде на прошлый опыт понимаешь, что при более высоком (хотя все равно традиционном) соотношении собственных и заёмных средств компании Berkshire увеличился бы показатель доходности акций. Она была бы значительно выше наших обычных 23,8%. Уже в 1965 г. мы могли бы сказать с уверенностью на 99%, что более высокое соотношение собственных и заёмных средств не принесло бы компании ничего, кроме выгоды. Соответственно был лишь один процент возможности того, что некий шоковый фактор (внешний или внутренний) может привести к временным затруднениям или полному невыполнению денежных обязательств.
Соотношение 99:1 нас не устроило и не будет устраивать никогда. Мы считаем, что высокая вероятность хороших результатов не может быть компенсирована даже небольшой возможностью кризисной или дискредитирующей нас ситуации. Мы с Чарли никогда не спешили: нам гораздо больше нравится процесс, чем сам доход, хотя и он не помешает.
Часть III. Альтернатива обыкновенным акциям
Наряду с долгосрочным участием в капитале трёх компаний в собственности наших страховых компаний находится большое количество рыночных ценных бумаг. Мы можем выбирать из пяти основных категорий бумаг: долгосрочные инвестиции в обыкновенные акции; среднесрочные ценные бумаги с фиксированной доходностью; долгосрочные ценные бумаги с фиксированной доходностью; краткосрочные эквиваленты наличности; краткосрочные арбитражные обязательства (см. часть II, раздел В).
У нас нет особых предпочтений, когда речь заходит о выборе среди этих категорий. Мы просто постоянно ищем самый высокий доход после вычета налогов, который измеряется с помощью метода «математического ожидания»; при этом мы выбираем среди инвестиционных инструментов те, которые кажутся нам понятными. Наши критерии не имеют ничего общего с максимизацией сиюминутных прибылей. Наша цель скорее состоит в максимизации чистой стоимости[32].
А. «Мусорные» облигации [33]
Ключевым моментом нашего инвестиционного стиля остаётся некая заторможенность, граничащая с ленью: за этот год мы не купили и не продали ни одной акции из наших основных шести пакетов акций. Исключение составили акции Wells Fargo. Это была прекрасно проведённая и весьма прибыльная
