– Ну, его же фамилия Багратион…
– Товарищ Самойлов, – свесился с верхней полки Багратион. – Оградите меня, пожалуйста, от издевательств этого гражданина. То он меня Суворовым называет, то Багратионом, того и смотри Кутузовым назовет! А я не Кутузов! – он помахал пальцем перед профессорским носом. – Слышите, вы!
– Хорошо, – согласился Самойлов. – Кто ты сегодня?
– Я – король Франции Людовик XIII. Если кто меня будет оскорблять, прикажу своим мушкетерам его повесить! Понятно?
– Так точно, Ваше Величество! – отрапортовал Самойлов и подмигнул профессору. – Да ты не волнуйся, он не буйный. Давай!
И они опрокинули еще по полстакана. Действительно, вторая порция пошла легче.
– Он что, сумасшедший? – шепотом спросил Крюков.
– Ну да, – обгладывая куриную ножку, сказал Самойлов. – Полный козел! Причем, ладно бы был кем-то одним, допустим Наполеоном, так нет, он каждые полчаса меняет свое амплуа. Сейчас он Людовик XIII, а через час будет каким-нибудь Д'Артаньяном.
– И что же, вы с этим психом так и путешествуете? Его же изолировать надо?
– Так он по национальности – хохол. Как Украина от России отделилась, главврач постановил, всех хохлов – на фиг, пусть их хохлы и кормят! Вот я его и везу в Харьков.
– А почему так, в обычном поезде? Надо же, наверно, как-нибудь в спецмашине или еще как?
– Надо-то, надо, а денег-то нет! Вот и возит Вася Самойлов разных психов. Недавно киргиза вез в ихний Кыргызстан, а он себя Лениным считал. Не хочу, говорит, в Кыргызстан, хочу в Цюрих! Губа не дура, а! Я бы тоже не отказался в Цюрих съездить. Еще по одной?
Третий стакан прошел совсем легко. У профессора загудело в голове, купе подернулось легким туманом. Доктор, доедая курицу, рассуждал:
– Был у нас один психованный философ, так он вывел, что задница – это почти одна шестая часть человеческого тела. А, как известно, Советский Союз – это одна шестая часть земной поверхности. Следовательно, наша страна – задница Земли, и живем мы все в заднице! Еще по одной, профессор?
– Еще по одной, – с трудом выговаривая слова, согласился Крюков.
Они выпили еще по одной. Туман вокруг головы профессора сгустился, и Крюков уснул.
Он очнулся от того, что над ним кто-то стоял. Это был Багратион или, вернее, Его Величество Людовик XIII. Крюков пару раз моргнул, помотал головой, полагая, что после спирта голова должна страшно болеть. Ан нет, голова была свежей, как после бани.
– Ваше Величество, – пробормотал профессор бывшему Багратиону.
Тот оглянулся назад и сообщил профессору:
– Тут никого нет. Никаких Величеств. Крюков сел.
– А вы кем сейчас будете?
– Я? – почему-то смутился Багратион. – Меня зовут Катя.
– Что вы говорите? – удивился профессор. – Вы – женщина?
– Да, – вяло согласился больной. – Я – любовница царя Петра.
– Это очень интересно, – согласился Крюков, вспомнив, что возражать психам опасно, – а сам царь Петр едет в соседнем купе!
– Правда? – недоверчиво спросил псих.
– Вот те крест!
– Он меня ждет, наверно?
– Конечно, ждет!
– И я к нему схожу?
– Конечно, сходи!
Багратион встал и подошел к двери. Постояв немного у зеркала, он обернулся и доверительно сообщил Крюкову:
– Знаешь, Алексашка, а ведь я его совсем не люблю!
И вышел. Крюков замер, ожидая скандала из соседнего купе, но все было тихо. Странно, подумал Крюков. Тут дверь растворилась и в купе властно вошел Петр I. Усевшись напротив профессора, царь строго спросил:
– Крюков, где моя Катька?
– Вышла, Ваше Величество, – заробел Крюков. – К вам, в соседнее купе.
– Видать, перепутала, – добродушно молвил царь, налив себе полный стакан. – Я слева, а она, должно быть, в правое купе зашла.
И царь опрокинул стакан в свой большой рот, занюхал рукавом, встал, наклонился и смачно поцеловал профессора в губы. От царя пахло перегаром и махоркой.
– Люблю! – сказал царь. – Заходи к нам в купе, министром будешь!
И Петр вышел.
«С ума можно сойти», – подумал профессор и проснулся.
В купе сидели незнакомые Крюкову люди. Толстый мужчина с длинными усами сидел за столом в синем спортивном костюме и резал на газете сало. Такая же толстая женщина деловито распихивала по всем углам многочисленные тюки. Толстый мальчик с глупым лицом сидел на верхней полке и болтал ногами в грязных носках.
Профессор закряхтел и приподнялся на локте.
– Здравствуйте, – сказал он.
– Здоровеньки булы, – громогласно объявил толстяк.
– А что, Харьков уже проехали?
– А як же! – толстяк глянул на женщину. – Слышь, Оксана, шо этот москаль гутарит? Если мы Харькив не проехали, как бы мы тут с тобой окызались, раз мы в Харькове сели?
И украинец весело заржал.
У профессора дико болела голова.
– А доктор тут ехал, он что, уже сошел?
– А як же! Если б он не сошел, как бы мы сюда сели?
Профессор встал, задев за ноги сидящего на верхней полке мальчика.
– Мальчик, ты бы ноги убрал, а то пройти невозможно.
Мальчик неохотно поднял левую ногу, но его отец тотчас закричал:
– Микола! Сиди! Твое место! Уплочено!
Профессор Крюков покачал головой и вышел из купе. Закрыв за собой дверь, он услышал:
– Слышь, Оксана, этот кацап нам будет указывать, как сидеть? Ну, повезло с попутчиком!
Да, подумал Федор Иванович, повезло!
И профессор пошел в туалет. Окно в туалете было разбито, за окном мелькали поля. Вечерело.
Помыв руки, Крюков заглянул к проводнику. Тот играл в карты с другим проводником. Игра велась на щелбаны, выигравший звонко отбивал нужное количество на лбу проигравшего.
– Скажите пожалуйста, а чайку нельзя попить?
– Так ведь пили уже в восемь часов? Проспал что ли?
– Проспал, – признал Крюков.
– Бак вроде горячий, – смилостивился проводник. – Вот, возьми стакан, профессор.
– А можно я здесь попью? А то там в купе такая веселая семейка…
– Хохлы что ли? Толстые такие?
– Они.
– Садись, пей, – разрешил проводник и подкрутил ус. – Эти хохлы и меня достали. При посадке забили весь тамбур своими тюками, никому проходу не давали, да за постель заплатили своими купонами вонючими. И какая радость у них была по этому поводу! Сэкономили несколько рублей и счастливы, словно нашли чемодан с валютой! Жалко, мест свободных нет, я бы тебя пересадил.
– Да ладно, – смутился профессор. – Ничего страшного…
