попросту выставят за дверь. Часто слышал я, как человек начинает говорить правду, а потом все равно собьется на выдумку, чтобы только доказать свою правоту. И доказывает, потому что выдумка всегда выглядит красивее. Ложь и выдумка приходят непрошеными, будто бы по собственной воле, и они ничуть не хуже правды, стоит лишь правильно подать. Так что, милый племянник, людям часто приходится прибегать ко лжи. Правда мешается с выдумкой, а молитва, с проклятиями. И самые слабые и ничтожные из людей тоже стремятся завладеть миром, для чего изобретают искусную ложь и, облачив в прекрасные одежды, выдают за правду. В этом-то и состоит высшая премудрость. И те, кто освоит науку самой искусной и тонкой лжи, кто сможет лгать уверенно и без запинки, вот того-то люди и услышат. Знай, племянничек, именно они достигнут больших высот и будут носить пурпур и горностай, такие всегда побеждают и в гражданском суде, и в церковном и достигают успеха в любом своем начинании.
Но встречаются и другие лгуны, они — птицы невысокого полета и жестоко завидуют тем счастливчикам, что получают от своей лжи большую выгоду. Эти-то другие ведь тоже мастера приврать, поэтому рассчитывают и они получить свой лакомый кусочек. Но их почему-то никто не слушает и никто им не верит. Много попадается таких глупцов и простофиль. Едва только захочет он представить свой рассказ в выгодном свете и изящно завершить свою мысль, как тут же спотыкается и теряет нить рассуждений. И сам уже не может разобраться, о чем же он говорил, и никому не понятно, где начало и где конец, — и, разумеется, все начинают считать его полным дураком и глупцом. И насмехаются над ним. Вот если ты складно рассказываешь от начала и до конца, если читаешь как по писаному, а не заикаешься и не бормочешь что-то невнятно, тогда люди поверят твоей выдумке больше, чем самой правде. Таков уж человек. Не много надо мудрости, чтобы высказать очевидную истину. А хитрые да искусные выдумщики только посмеиваются, выдавая ложь за правду и обман — за истину. Они-то заправляют всем миром, они составляют законы и придумывают такие порядки, о которых добрые люди и слыхом не слыхивали, и приходится человеку смотреть на все это сквозь пальцы. А все для чего? Все ради наживы да ради новых, еще более изощренных выдумок. Вот так, племянничек, от такой мудрости легко может произойти вред и несчастье.
И в пустяках, случается, люди прибегают ко лжи, когда шутят или придумывают разные небылицы. Ведь если кто говорит одну только правду, то немногого он добьется в жизни. Лесть и выдумка необходимы, если хочешь идти вперед. А те, кто всегда говорит правду, встречают многие препятствия на своем пути. Человек лжет, когда есть в том нужда, а после кается и получает прощение. Не согрешишь — не покаешься. И мало таких, кто живет иначе».
«Ну, милый дядюшка, — сказал Гримберт, — как тонко ты во всем разобрался, и ни одна мелочь от тебя не ускользнула! Я чувствую себя рядом с тобой настоящим невежей, потому что нить твоих рассуждений то и дело ускользает от моего понимания. И зачем тебе мое отпущение? Тебе бы самому стать священником, а мы все, бедные овечки, приходили бык тебе на исповедь. Ты так хорошо разбираешься в жизни, что тебя-то, я думаю, никто не обманет».
За этой беседой они пришли ко двору. Лис в глубине души был несколько встревожен, но он тем не менее подавил страх и волнение и смело прошествовал мимо придворных прямо к королю. Гримберт не отставал от него ни на шаг, все время повторяя:
«Не бойся, дядя, гляди веселей! Провидение помогает смельчакам, и иногда один только день значит в жизни больше, нежели целый год».
«Спасибо тебе, племянник, за твои слова, — отвечал ему Лис. — Ты меня очень утешил».
Тогда пошел он вперед, поглядывая исподлобья по сторонам. Одни его спрашивали, зачем он явился сюда. Увидел там Лис и многих из своих родичей, которые, как, например, Бобр или Выдра, вовсе не желали ему добра, да и прочие тоже, которых числом было десять, но я назову их позже. Все-таки были и такие, кто все еще любил его. Лис вышел вперед, бросился ниц перед королем и начал свою речь.
Как Лис Рейнард оправдывался перед королем
«Господь Всемогущий, от которого ничто не скроется и которому все подвластно, да сохранит милорда короля и миледи королеву и ниспошлет на них Свою милость и мудрость, чтобы они могли отличить правого от виноватого. Ибо часто случается в мире, что наружность и внутренняя сущность вовсе не одно и то же. Пусть сделает Господь так, чтобы все прегрешения человека отпечатывались у него на лбу. И пусть я сам пострадаю, но тогда бы ты, господин мой король, знал обо мне ровно столько, сколько я сам знаю, как я всегда, и днем и ночью, верно служу и пекусь о твоем процветании! А злобные обманщики своими лживыми россказнями все время стараются очернить меня в твоих глазах, дабы лишить меня твоей милости и снисхождения и обвинить меня в великих грехах, к коим я вовсе не причастен. Мне остается лишь кричать „караул' да спасаться от тех, кто так нагло меня оболгал и вверг меня в такую беду. Но я всем сердцем надеюсь, что и ты, милорд, и ты, госпожа королева, столь мудры и проницательны, что не станете верить хитрым измышлениям и коварным выдумкам моих врагов и они не собьют вас с пути своими лживыми речами. А посему, дорогой господин, я взываю к тебе и к твоей мудрости — разберись во всем по праву и по закону, буде то слово или дело, и пусть каждый получит то, что ему причитается по справедливости. И пусть тот, кого признают виновным, понесет должное наказание. Я же без утайки раскрою перед вами свою душу, и каждый увидит, кто я есть на самом деле».
Что ответил Лису король
Все, кто был во дворце, изумились смелым речам Лиса. А король сказал:
«Эй, Рейнард, все знают, что ты искусный враль и льстец, но на сей раз красивые слова тебе не помогут. За все твои бесчинства я намереваюсь тебя повесить. Не стану тянуть волынку и разделаюсь с тобой без промедления, чтобы ты долго не мучился. А свою любовь к нам ты доказал тем, как обошелся с Кроликом и с Вороном Корбантом. И теперь твоя ложь, твои проказы и хитрые измышления привели тебя к смерти. Горшок все идет и идет за водой, а приходит к разбитому корыту. Так вот и твой чугунок уже столько раз нас дурачил, что пора его самого в это корыто».
Лису стало очень страшно от таких слов. И ему захотелось оказаться где-нибудь подальше, к примеру в Кельне. Но потом Лис подумал, что следует выслушать все до конца. И он сказал:
«Милорд король, я рад, что ты дал мне слово. Хотя я и приговорен к смерти, все же ты должен меня выслушать. За все время твоего царствования я много раз давал тебе полезные советы, которые послужили твоей выгоде, и в час испытаний я всегда оставался подле тебя, тогда как прочие звери предпочитали убраться подобру-поздорову. А теперь мои недруги злобно оболгали меня, и я не могу даже оправдаться, — как же мне не жаловаться?! Молю тебя об одном — выслушай мою исповедь! И тогда ты сам разберешься, и все вернется на круги своя. Ведь добрые дела следует помнить. Я вижу перед собой своих родичей и друзей, которые, между тем, не много дадут за мою жизнь. И даже они, милорд король, станут горевать в своем сердце, если ты меня несправедливо накажешь. Ибо тогда ты лишишься самого верного слуги во всех своих владениях. И неужели ты думаешь, милорд король, что, будь я виновен в каком-нибудь преступлении, я пришел бы ко двору, туда, где меня ожидают одни лишь недруги? Нет, господин мой, ни за что на свете, даже за все червонное золото. Ведь я же был свободен и жил себе как хотел. И для чего бы мне приходить сюда? Но Господь милостив, я знаю, что невиновен и чист душой, вот почему я открыто, при свете дня явился к тебе и готов ответить на все претензии и жалобы, какие только можно против меня выдвинуть.
Когда Гримберт мне принес эти вести, мне сделалось так нехорошо, я словно ума лишился и стал метаться, право же, как сумасшедший. И не будь я отлучен от Церкви, я отправился бы тотчас же, без малейшего промедления. А вместо того я пошел в луга и бродил там неприкаянно, не зная, как поступить. И тогда мне повстречался Обезьяна Мартин, мой дядя. Он мудр, он умнее и ученее многих священников. Он девять лет служил адвокатом при епископе из Камерика. Увидев, в какой я печали, дядя сказал мне так:
