Рейнард прийти и оправдать себя и поклясться на священных книгах, что он не виновен. Но когда принесли ему священную книгу, то Рейнард внезапно передумал и отправился обратно в свою нору, как будто ему и дела нет. И, благородный король, многие звери, что собрались сегодня при дворе, это подтвердят. И немало еще обид он мне нанес, и нет на свете никого, кто мог бы рассказать обо всех его злодеяниях, о коих я умолчал. Но позор и бесчестье, какие навлек он на мою жену, я никогда не стану терпеть и не буду страдать неотмщенным. Он дорого заплатит мне за это оскорбление».
Жалоба Кортойса, гончего Пса
Когда Волк закончил свою речь, с места поднялся маленький Пес по имени Кортойс. И обратился он к королю с жалобой. В холодную зиму, в лютый мороз, был он в большой нужде, и остался у него один только мясной пирог, и не было другой пищи. И пирог этот отнял у него Рейнард Лис.
Потом заговорил Кот Тиберт
Тогда из толпы вышел Кот Тиберт, и был он сильно разгневан и сказал:
«Милорд король, я слышу, как многие здесь поносят Рейнарда, и никого нет, кто потрудился бы оправдать его. Жаловался и Кортойс. Много лет уж минуло с той поры, а я не жаловался, хотя пирог тот был моим. Это я раздобыл его ночью на мельнице. Мельник лежал и спал. А если Кортойсу что и перепало от того пирога, так только через меня».
Заговорила потом Пантера
«Думаешь ты, Тиберт, что не пристало здесь жаловаться на Рейнарда, а он ведь настоящий убийца, разбойник и вор, и никого он не любит, даже короля, нашего господина, как то должно быть. С легкостью оставит он и добро и честь, чтобы только заполучить одну жирную куриную ножку. Я расскажу вам то, что сама видела. Расскажу, что сделал он вчера с Зайцем Кивартом, который стоит здесь под защитой и охраной короля. Обещал он Киварту, что научит его Символу Веры, и тот станет добрым капелланом. Усадил он его у себя между лап, стал громко петь и кричать: „Верую, верую'. А я тогда проходила мимо и услыхала эту его песню. Тогда я подошла ближе и увидела, что вдруг оставил мессир Рейнард свое пение и молитвы и стал играть в другую свою старую игру. Схватил он Киварта за горло, и, если бы не подоспела я тогда, он бы лишил его жизни. Посмотрите, и вы увидите свежие раны у Зайца Киварта. Ибо правду говорю, милорд король, если оставишь ты такое безнаказанным, и отпустишь с миром, того, кто нарушил наш покой, и не совершишь справедливого суда над своими подданными, через многие годы детей твоих обвинят в этом. И правду сказал ты, Изегрим, — уверенно продолжала Пантера, — добро и справедливость должны свершиться во благо тех, кто с радостью будет жить в мире и согласии».
Говорил потом Барсук Гримберт, сын сестры Лиса. Он защищал Рейнарда перед королем
Заговорил потом Барсук Гримберт, который был сыном сестры Лиса. Был он в гневе.
«Сир Изегрим, злые речи в обычае у врагов, они редко говорят добро. В чем ты обвиняешь моего дядю Рейнарда? Кто из двоих более виноват перед другим, того и должно повесить как вора на дереве. Но будь он сейчас здесь и предстань перед королем, как ты сейчас, то тебе бы не отделаться тем, чтобы просто выйти перед всеми и просить у него прощения. Ты нанес ему раны, терзал дядю злобными и острыми зубами так много раз, что я и сказать не могу. Расскажу я лишь о некоторых вещах, какие знаю. Разве ты не помнишь, как несправедливо поступил с рыбой, которую он сбросил с повозки? Ты следовал за ним вдалеке и съел всю хорошую рыбу, оставив ему лишь хребет да кости, которые сам ты не мог съесть. Так же поступил ты и с жирным свиным окороком, что пах так ароматно. Ты один набил им свое брюхо, а когда дядя попросил свою долю, вновь ответил ему с презрением: „Рейнард милый, с радостью отдам твою долю'. Но мой дядя ничего не получил и не добился справедливости. А это он, презирая страх и опасность, отвоевал тот свиной окорок. Ведь пришел человек и бросил его в мешок, так что он едва сумел спасти свою жизнь. И подобные обиды множество раз терпел Рейнард от Изегрима.
О милорды, думаете вы, что этого достаточно, но он еще жалуется на дядю моего Рейнарда, что тот оскорбил его, обидев жену. Мой дядя возлег с ней, но было это семь лет назад, еще до того, как Изегрим женился на ней. И если Рейнард получал с ней удовольствие, что из того? Вскоре она уже излечилась от любви к нему, и, значит, по праву не должен был Изегрим жаловаться. Ему не следовало упоминать об этом, ибо и себе не сделал он чести, возведя напраслину на свою жену. Она не выступала с обвинением и не жаловалась. И выступление Зайца против моего дяди, по-моему, просто глупость. Если он не усвоил урока как должно, разве не вправе Рейнард, его наставник, наказать его за провинность? Когда бы школьников не били, не наказывали и не взыскивали с них за леность, никогда они бы и не выучились.
Стал потом жаловаться Кортойс, как с огромным трудом добыл он себе мясо в зимнюю пору, в такое время, когда не найти никакой пищи. А следовало бы ему вести себя тихо, потому что он это мясо украл. Male quesisti et male perdidisti [8] — правда в этом, ибо добытое нечестным путем не принесет пользы. И кто обвинит Рейнарда в том, что он отнял у вора украденную добычу? Для всякого, кто столь же хорошо знаком с законом и различает, где правда, и кто так же благороден по рождению, как мой дядя Рейнард, — это яснее ясного. А он знает хорошо, как следует поступать с украденным добром. Вы все присудили бы Кортойса к повешению, когда бы он попался на воровстве. Дядя мой не столь уж грешен перед короной, он поступил справедливо, не получив на то соизволения, и в этом вся его вина. А в награду ему достаются не почести и слава, но одни лишь жалобы. Мой дядя — благороден и честен, он не потерпит ни лжи, ни обмана и шагу не ступит без совета своего священника. И говорю я вам, что, с тех пор как господин мой король объявил всеобщий мир, дядя и не помышлял причинять кому-либо вред. Ибо вкушает он пищу лишь единожды в день, живет подобно отшельнику, он истязает свое тело и носит власяницу, и более года уже не пробовал он мясной пищи. А вчера сказали мне, что он оставил свой замок и удалился в пещеру отшельника, где и живет. И не охотится он больше и не алчет никакой добычи, а живет лишь одной милостыней и подаянием людским и предается покаянию. И сделался он очень бледен и тощ от молитв и бдений, но счастлив он, что обратился к Богу».
Так защищал Гримберт своего дядю и говорил такие слова. И увидели все тогда, как спустился к ним с горы Петух Шантеклер и привез он на похоронных дрогах мертвую курицу, у которой Рейнард оторвал голову. И следовало показать это королю, чтобы он знал о том, что случилось.
Как Петух жаловался на Рейнарда
Вышел вперед Шантеклер и жалобно всплеснул крыльями и распушил перья. По обеим сторонам его повозки стояли две печальные курицы, одну звали Кантарт, а вторую добрую курицу — Пестра. И были они две самые прекрасные курицы, каких только можно сыскать от самой Голландии до Ардерна. Каждая несла
