Идея союза Германии с СССР пользуется в Германии широчайшей популярностью и имеет миллионы сторонников.
Советская Германия с первых же дней своего существования заключит теснейший союз с СССР. Этот союз принесет неисчислимые выгоды трудящимся массам, как Германии, так и СССР.
СССР с его преобладанием сельского хозяйства и Германия с ее преобладанием промышленности как нельзя лучше дополнят друг друга. Союз советской Германии с СССР в ближайшее же время представит собою могучую хозяйственную силу. Такой союз имел бы в своем распоряжении все хозяйственные ресурсы, какие только необходимы для процветания и советской Германии, и СССР. Сельское хозяйство СССР выиграло бы в чрезвычайной степени от такого союза, ибо наша деревня получила бы на выгодных условиях необходимые ей сельскохозяйственные орудия, удобрение и т. п. Крупная промышленность советской Германии выиграла бы в не меньшей степени, ибо была бы в значительной мере обеспечена сырьем и рынками сбыта. Опасные стороны НЭПа в советской России были бы парализованы самым действительным образом.
Союз советской России с советской Германией создаст новую фазу НЭПа в России, ускорит и упрочит развитие социалистической госпромышленности в СССР и наверняка уничтожит в корне тенденцию новой буржуазии занять господствующее положение в хозяйстве нашего союза. Первая германская революция 1918 года, при всей ее половинчатости и вопреки всем изменам германской социал-демократии, в большой степени помогла советской власти России устоять в гражданской войне. Надвигающаяся вторая, действительно пролетарская революция в Германии поможет советской России окончательно победить на решающем фронте социалистического хозяйственного строительства, а тем самым создаст незыблемую базу для победы социалистических форм хозяйства во всей Европе.
Союз советской Германии с СССР представит собою не менее могучую военную базу. Общими силами обе республики в сравнительно короткое время сумеют создать такое ядро военных сил, которое обеспечит независимость обеих республик от каких бы то ни было посягательств мирового империализма.
5. Соединенные штаты рабоче-крестьянских республик Европы.
При создавшемся положении вещей во всей Европе и, в особенности, в свете надвигающейся пролетарской революции в Германии и возможности новой войны вполне своевременно выдвинуть лозунг Соединенных штатов рабоче-крестьянских республик Европы.
Центральным боевым лозунгом германской революции, уже сейчас владеющим умами широчайших слоев трудящихся Германии и захватывающим все новые и новые слои ее, является союз Германии с СССР. Но германская революция, а вместе с ней и весь Коминтерн должны уже сейчас дать ответ и на вопрос о том, как мыслят они формы существования европейских государств при победе революции в решающих странах Европы».
Председателя Коминтерна, а с ним и генсекретаря РКП(б) Сталина нельзя обвинить в скромности политических аппетитов. Но читая сегодня эти строки, нельзя отделаться от впечатления, что эти мысли надолго и глубоко запали в историко-политическое мышление Сталина. Как бы он впоследствии ни старался отречься от всего «зиновьевского», психологический феномен «deja vue» («я это уже видел») заставляет констатировать: в дни 1939 года, когда Сталин и Молотов вдруг заговорили об историческом значении советско-германского союза и выгодности их экономического и военного сотрудничества, так и хочется воскликнуть: мы это уже «проходили» у Зиновьева! Как бы читая мысли покойного Зиновьева и живого Сталина, Иоахим фон Риббентроп писал в предложенной им преамбуле советско-германского пакта:
«Многолетний опыт доказал, что между немецким и русским народами существует врожденная симпатия. Жизненные пространства обоих народов совпадают, но не противоречат друг другу в своих природных необходимостях. Экономические необходимости и возможности обеих стран дополняют друг друга». Правда, тогда, в 1923 году, речь шла о неосуществленной советской Германии, но «с точки зрения вечности» (sub specie aeternitatis) смысл остается. В мышление Сталина на долгие годы (вплоть до 1949 года, когда создавалась ГДР) вошла идея всепобеждающей силы советско-германского блока.
Осенью 1923 года это была не только идея. 20 октября военная комиссия ЦК разработала план мобилизации Красной Армии — на случай вооруженной помощи германскому пролетариату (до 2,5 миллиона человек) и создания для этой цели 20 новых дивизий. Специально отбирались люди, знающие немецкий (со времен плена у немцев в Первую мировую). А 4 октября 1923 года ПБ приняло лапидарное решение:
«Пункт 3. Согласиться с комиссией в вопросе о назначении срока — 9 ноября с. г.»
Это был назначенный в Москве срок германской революции. Революции, которая не состоялась по одной простой, почти примитивной причине: ее не собирался и не мог совершать тот самый германский пролетариат, чьи свойства превозносил Сталин в своем интервью «Роте Фане». Правда, «в негласном порядке» Сталин сам сомневался в готовности немцев к революции. В одном из писем Зиновьеву 7 августа 1923 года генсек не без иронии писал:
«…Что касается Германии, дело, конечно, не в Радеке. Должны ли коммунисты стремиться (на данной стадии) к захвату власти без с.-д., созрели ли они уже для этого — в этом, по-моему, вопрос. Беря власть, мы имели в России такие резервы, как: а) мир, б) земля крестьянам, в) поддержка громадного большинства рабочего класса, г) сочувствие крестьянства. Ничего такого у немецких коммунистов сейчас нет. Конечно, они имеют по соседству советскую страну, чего у нас не было, но что можем дать им в данный момент? Если сейчас в Германии власть, так сказать, упадет, а коммунисты ее подхватят, они провалятся с треском. Это „в лучшем“ случае. А в худшем случае — их разобьют вдребезги и отбросят назад. Дело не в том, что Брандлер хочет „учить массы“, — дело в том, что буржуазия плюс правые с.-д. наверняка превратили бы учебу-демонстрацию в генеральный бой (они имеют пока что все шансы для этого) и разгромили бы их. Конечно, фашисты не дремлют, но нам выгоднее, чтобы фашисты первые напали: это сплотит весь рабочий класс вокруг коммунистов (Германия не Болгария). Кроме того, фашисты, по всем данным, слабы в Германии. По-моему, немцев надо удерживать, а не поощрять.
Всего хорошего
И. Сталин».
По иронии судьбы, 8 и 9 ноября свершилась иная «революция»: знаменитый «пивной путч» Гитлера в Мюнхене. Предсказание Сталина сбылось.
Глава третья.
Рапалло — иными глазами
Рапалльское соглашение, подписанное в апреле 1922 года в маленьком курортном городке близ Генуи наркомом иностранных дел РСФСР Георгием Чичериным и министром иностранных дел Германии Вальтером Ратенау, уже давно перекочевало из календарных дат в разряд исторических легенд. Оно и впрямь было неожиданным для тогдашней Европы, где было принято считать невозможным все, что совершалось бы не по воле Англии и Франции — версальских триумфаторов и диктаторов. А это соглашение шло против их воли.
К числу легенд относится и его внезапность. Этой легендой могли утешать себя на Даунинг-стрит и на Кэ д'Орсей: мол, коварные немцы и зловредные русские, встретившись на экономической конференции в Генуе, «вдруг» сговорились. Но дело было далеко не внезапным для тех, кто его сделал, — особенно для советской дипломатии. Здесь практическим инициатором ориентации РСФСР на контакт с веймарской республикой был, безусловно, сам Чичерин.
История Рапалльского соглашения и Генуэзской конференции — своеобразная страница советской внешней политики. В ней сошлись два поворота: один — в доселе негативном отношении западных держав к молодой Советской Республике. Другой — в поведении советских лидеров, которые впервые вышли на
