оборону своего побережья, воспрепятствовать прорыву военно-морского флота противника из Балтийского моря. Учитывая, что после выхода к Ленинграду русский Балтийский флот потеряет свой последний опорный пункт и окажется в безнадежном положении, следует избегать до этого момента крупных операций на море.
После нейтрализации русского флота задача будет состоять в том, чтобы обеспечить полную свободу морских сообщений в Балтийском море, в частности снабжение по морю северного фланга сухопутных войск (траление мин.).
IV.
Все распоряжения, которые будут отданы главнокомандующими на основании этой директивы, должны совершенно определенно исходить из того, что речь идет о мерах предосторожности на тот случай, если Россия изменит свою нынешнюю позицию по отношению к нам.
Число офицеров, привлекаемых для первоначальных приготовлений, должно быть максимально ограниченным. Остальных сотрудников, участие которых необходимо, следует привлекать к работе как можно позже и знакомить только с частными сторонами подготовки, необходимыми для исполнения служебных обязанностей каждого из них в отдельности.
Иначе имеется опасность возникновения серьезнейших политических и военных осложнений в результате раскрытия наших приготовлений, сроки которых еще не назначены.
V.
Я ожидаю от господ главнокомандующих устных докладов об их дальнейших намерениях, основанных на настоящей директиве.
О намеченных подготовительных мероприятиях всех видов вооруженных сил и о ходе их выполнения докладывать мне через верховное главнокомандование вооруженных сил.
Гитлер».
Так выглядел замысел в декабре 1940 года, и по существу он остался неизменным до июня 1941 года (не считая коррективов, внесенных в связи с операциями на южной фланге).
Мне представляется в этой связи важным осветить следующий вопрос: в какой мере последовавший крах операции «Барбаросса» был связан с изложенным в «Директиве № 21» стратегическим и оперативным замыслом и в какой мере это можно зачислить на «личный счет» Адольфа Гитлера?
В немецкой военной истории известны случаи, когда вокруг того или иного плана возникали легенды, воздействие которых на общественное мнение было поистине огромным. Пример тому — знаменитый план графа Альфреда фон Шлиффена, считавшийся шедевром военной мысли XIX — XX веков. Как показали события 1914 года, этот план не смог привести Германию к победе, а, наоборот, предрешил ее крах. Но это не помешало созданию мифа о плане Шлиффена. «Если оставаться ему верным, — объявил Вильгельм Гренер в 1915 году, — то можно победить, стоит от него отойти — дело пойдет насмарку». В соответствии с этим лозунгом все победы зачислялись на счет Шлиффена, а поражения — на счет отклонений от его плана.
Сказанное целиком применимо и к плану «Барбаросса». В послевоенной западногерманской литературе обнаруживается сильное стремление списывать все поражения лишь на счет «дилетантских решений» фюрера, а победы — на счет ОКВ/ОКХ. Каково же было внутреннее соотношение между решениями Гитлера и решениями военных специалистов в «Директиве № 21»?
Если сравнить «Директиву № 21» с предварительным замыслом генерала Маркса, то в ней действительно есть отличие. Оно состоит в том, что генерал Маркс предлагал наносить главный удар через Украину, а Гитлер перенес центр тяжести в район к северу от Припятских болот и вдобавок придал особое значение взятию Ленинграда. По последнему поводу ныне на фюрера сыплются упреки: мол, решение включить Ленинград в список первоочередных целей было произволом Гитлера, который руководствовался не военными, а идеологическими соображениями («Ленинград — бастион большевизма»). Если бы вермахт не отвлекся на Ленинград, проще было бы взять Москву…
До последнего времени с этими утверждениями было довольно трудно спорить: Гитлер действительно часто говорил о Ленинграде как «оплоте большевизма», и действительно между проектом генерала Маркса и «Директивой № 21» есть разница. Откуда появилось приведшее к ней решение? Были ли промежуточные этапы? До сих пор историки располагали туманными намеками на некий проект, который разрабатывался в ОКВ под эгидой Йодля (так называемый «этюд подполковника Лоссберга»), но дата его указывалась неопределенно. В дневнике ОКВ о нем упоминалось 12 сентября, но заместитель Йодля генерал Варлимонт в своих мемуарах утверждает, что «этюд» был составлен в конце ноября, то есть тогда, когда все принципиальные решения были приняты.
Сегодня мы можем внести некоторую ясность в этот вопрос. Во-первых, «этюд Лоссберга» действительно существовал и теперь находится в нашем распоряжении. Во-вторых, он был датирован 15 сентября. В-третьих, именно в нем была высказана идея о роли северного участка фронта, легшая в основу подписанной Гитлером «Директивы № 21».
Оказывается, в «этюде Лоссберга», копию которого я обнаружил в трофейных документах штаба группы армий «Центр», содержался весьма подробный разбор дилеммы: наступать к северу или к югу от Припятских болот? В документе так и говорилось:
«Для осуществления операций сначала необходимо решить, будет ли находиться направление главного удара севернее или южнее Припятских болот. Учитывая превосходство немецких сил, можно не сомневаться в том, что операции в обоих районах начнутся одновременно.
В пользу нанесения главного удара на севере говорят следующие соображения:
значительно лучшие возможности сосредоточения (железнодорожные линии);
заинтересованность в нанесении скорейшего поражения русским в Прибалтике;
сравнительно лучшие дорожные условия на операционном направлении;
возможность взаимодействия с XXI группой, действующей из Финляндии;
достижимость Ленинграда и Москвы.
В пользу нанесения главного удара на юге говорят следующие аргументы:
угрожаемое положение Румынии,
возможность снабжать немецкие моторизованные соединения, базируясь на румынские и галицийские нефтяные источники (однако гораздо худшие коммуникации после пересечения русской границы),
значение Украины.
Вносится предложение: избрать направление главного удара на севере».
Таким образом, уже здесь совершенно определенно высказывается рекомендация — и она исходит не от Гитлера, а от ОКВ! Заметим, кстати, что ОКВ предлагало северный вариант, сознательно отказываясь от некоторых особых возможностей, которые, по его мнению, могли бы открыться на Украине. В «этюде Лоссберга» имеется следующий примечательный параграф:
«Как значительное преимущество для операции на юге необходимо учитывать то обстоятельство, что, судя по всему, русские на Украине скоро будут иметь внутренние трудности. Эти осложнения, направляемые работой 2-го отдела абвера, могут привести к нарушению и без того слабого железнодорожного сообщения».
Как видно, Лоссберг немало ожидал от работы ведомства адмирала Канариса и предвидел «внутренние трудности» Советской страны. Но тем не менее он отказывался от южного варианта!
Что касается общего замысла, изложенного в этом «этюде», то любопытно следующее высказывание:
«Каким образом в дальнейшем будет организовано взаимодействие обеих главных групп восточнее Припятских болот и каковой будет конечная военная цель — это в значительной мере будет зависеть от того, произойдет ли после начальных немецких успехов развал России и когда он наступит. Если западные районы России и связь с морями будут потеряны, нам представляется невероятным, что Россия останется еще дееспособной — даже если учитывать русскую военно-промышленную область на Урале. В качестве весьма дальней цели можно обозначить общую линию: Архангельск — Горький — Волга до Сталинграда — Дон до в падения в Черное море».
Как мы уже видели, именно эта цель была официально поставлена Гитлером в «Директиве № 21».
