Следующие два дня Сюзанна чувствовала себя счастливой, впервые со времени смерти Билли. Она знала, ради чего живет, у нее появилась возможность о ком-то заботиться или любить. Она знала, что Мэтт никогда не будет с ней, он принадлежит Лэйси, но она часами мечтала, пытаясь представить себя его женой. Она знала, что это невозможно, но ее воображение рождало грезы о том, что каким-то образом она сможет держать Мэтта в подвале вечно, что она сможет заставить его полюбить.
Она стала заботиться о своей внешности и сменила свои черные шелковые платья на нежно- голубые и зеленые. Ее платья выглядели теперь старомодными, но они были ей к лицу и прекрасно подходили к ее фигуре, и Мэтт часто говорил ей комплименты, сравнивая ее красоту с распустившимся в горах цветком. Они часами разговаривали на различные темы, и вскоре Сюзанна почувствовала, как ее горе и несчастье растаяли благодаря подлинному интересу, который проявлял к ней Мэтт.
Она готовила изысканные блюда и подавала их в самой лучшей фарфоровой и хрустальной посуде. Она выпекала причудливые сладости, приносила ему лучшие сигары Джи-Джи и самые дорогие напитки.
И продолжала грезить своими девичьими мечтами.
Таккер также заметил эту внезапную перемену. Она снова почувствовала интерес к жизни, напевала, когда готовила пищу. В кухне стали появляться искусно приготовленные десерты, их лучший фарфор был наконец-то извлечен из шкафа, а ее траурные одежды сменили платья из светлой хлопковой ткани и яркого шелка. Она все время улыбалась, ее глаза посветлели и ожили, смех снова зазвучал в доме.
Сюзанна расширившимися глазами уставилась на брата, ее губы побелели.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — сказала она — Ты говоришь чепуху.
— Разве? — спросил Джи-Джи. Он откинулся в кресле, скрестил на груди руки и пристально наблюдал за лицом сестры.
— Конечно. — Сюзанна встала. Ее руки, спрятанные в складках голубого льняного платья, судорожно сжаты в кулаки. — Я иду спать. Встретимся утром.
— Где он, Сюзанна? — со злостью спросил Джи-Джи. — Я знаю, ты прячешь его где-то в доме. Где? В твоей комнате или в подвале?
— Нет! — она попыталась сказать это спокойно, но ее голос сорвался, и в нем прозвучали виноватые нотки.
Джи-Джи вскочил, его лицо приняло бесстрастное выражение.
Шериф обыскал каждую пядь земли в этом городе, каждый дом, каждую лавку, — терпеливо объяснял он. — Он осмотрел каждое заброшенное здание и даже заглянул под крыльцо тюрьмы. Я говорил с Питменом. Он сказал мне, что Дрего был ранен. Так, где же он?
— В подвале, — тихо призналась Сюзанна. Джи-Джи, пожалуйста, не трогай его.
Таккер взглянул на сестру с выражением, похожим на насмешку.
— Ты любишь его, так?
—Да.
— Будь я проклят, — пробормотал Джи-Джи, недоверчиво качая головой.
— Джи-Джи?
Голос Сюзанны достиг его ушей, вернув его к сути возникшей проблемы.
— Шериф уже в пути, — сказал Джи-Джи. — Я думаю, что тебе лучше подняться наверх.
— Шериф? — слабо переспросила Сюзанна. — Идет сюда?
Джи-Джи кивнул, и в одночасье все мечты Сюзанны разбились. Она мечтала, что каким-то образом сможет заставить Мэтта Дрего полюбить ее, хотя бы ненадолго. Она часто наслаждалась грезами, как они сидят вдвоем бок о бок в темноте, целуя и лаская друг друга. Он принадлежал Лэйси. Она знала это, но надеялась, что он будет с ней хотя бы ненадолго, до тех пор, пока его рука заживет, и он снова сможет защитить себя.
— Сюзанна?
— Ах, Джи-Джи, как ты мог? — всхлипнула она, повернулась и, подобрав юбку, бросилась по лестнице в свою комнату.
Мэтт дремал. Вдруг дверь подвала распахнулась. Он моментально проснулся, и его охватило чувство беспомощности при звуке голоса шерифа. А затем он увидел Джи-Джи Таккера и Билли Хендерсона, стоящих рядом с ним. В руке шерифа был револьвер.
— Поднимайся, — прорычал Хендерсон, в его глазах была ненависть.
Мэтт неуклюже поднялся на ноги. Он встретился глазами с Джи-Джи и медленно кивнул. «Значит, — мрачно подумал он, — так оно и случилось». Таккер хотел Лэйси, хотел ее настолько сильно, что выдал Мэтта шерифу и тем убрал его с дороги.
Таккер заметил взгляд Дрего и пожал плечами, его рот расплылся в насмешливой улыбке.
— Пошли, — сказал Хендерсон и подтолкнул Мэтта к ступенькам.
Дорога в тюрьму показалась очень долгой. Когда они проходили мимо гостиницы, Мэтт взглянул на окно своей комнаты, пытаясь определить, спит ли Лэйси.
— Не беспокойся, — сказал Таккер. Он зажег сигару и передвинул ее в угол рта. — Я хорошо позабочусь о ней.
— Можешь попробовать, — возразил Мэтт. В глубине души он не знал, как долго Лэйси сможет противостоять напору Таккера. Джи-Джи был мастер заговаривать зубы, а Лэйси была такая одинокая, растерянная и уязвимая.
В тюрьме Мэтт на мгновение заколебался перед тем, как войти в камеру. Он с горечью увидел, что это была та же самая камера, в которую он попал раньше. Он вздрогнул, когда Хендерсон с грохотом закрыл дверь и повернул в замке ключ.
— Проваливай, — бросил шериф Джи-Джи, и тот покорно вышел из здания тюрьмы, тихонько насвистывая себе под нос.
Мэтт повернулся к Хендерсону.
— Я не убивал вашего сына, — спокойно сказал он.
Шериф с трудом подавил в горле звук отвращения.
— У меня есть три свидетеля, — с презрительной усмешкой сказал он. — Три достойнейших гражданина Солт Крик. Они показали, что ты убийца Билли.
Хендерсон подошел ближе к решетке, его лицо было воплощением ненависти, а глаза пылали, как костры в аду.
— Тебе повезло, что я законопослушный человек. Если бы не это, то ты был бы уже мертв. Моя жена умоляла убить тебя, когда узнала, что ты вернулся в город. Она встала на колени и умоляла не оставлять тебя в живых. А ведь она богобоязненная женщина. Это искушение, великое искушение, но я уже двадцать лет стою на страже закона, и как бы сильно мне ни хотелось тебя сейчас пристрелить, я не могу этого сделать. Поэтому ты отправишься в тюрьму, но в этот раз я лично прослежу за тем, чтобы ты не вышел оттуда.
Мэтт не находил слов перед лицом такой ненависти. Что он мог сказать, чтобы убедить шерифа в своей невиновности? Шериф никогда не признает вину Тоби Питмэна. Питмэн управлял огромным ранчо за пределами города. Его уважали, он был гражданином города. А Мэтт чужак, бродяга, игрок. Подходящий козел отпущения.
— Шериф, — сказал Мэтт, когда Хендерсон повернулся, чтобы выйти из тюремного блока.
—Что?
— Вы можете передать записку моей жене и дать ей знать, что я здесь?
Нет. — Шериф захлопнул дверь тюремного блока, и камера погрузилась в темноту.
«Все кончено, — мрачно подумал Мэтт. — Теперь все кончено».
Лэйси села в постели, проснувшись от стука нахмурившись, она выскользнула из кровати и стала натягивать халат, затем внезапно ощутила проблеск надежды. Может, это Мэтт.
